Байки.

Категория: Байки
Просмотров: 1819

БАЙКИ ОТ СТЕПАНЫЧА.

КАМЕНЬ ЛЮБВИ

Стою на скалистом мысу, вода мчит прямо на меня, ветер в лицо - красота! Удивительнейшее природное создание - этот скалистый мыс!
Напротив, на фоне голубого неба и нашей Царь-горы, рельефно смотрится крутой речной берег, кристальной чистоты вода плавно обтекает камень, торопясь к порогу Кипяток. С Фестивальной поляны доносятся звуки гитар.
В девяностые годы прошлого века, когда с Камня убрали дебаркадер, школьники-выпускники, встречающие на нем первое утро взрослой жизни, сумели найти для удивительного мыса самое лучшее название - Камень Любви! Лучшего места, чтобы бросить в реку венки с запрятанными в них записками о своих мечтах, пожалуй, и нет.
...Неожиданно мои восторженные мысли были прерваны чьим-то робким голосом.
- Вы не скажете, почему такое название - Камень Любви?
Две тетеньки, явно приезжие, во все глаза смотрят на меня, ожидая романтическую легенду об образовании такого душещипательного названия. От неожиданности в голову ничего путного не приходит, я заполошно осматриваюсь...
И вдруг...
– А вы разве не видите эти следы любви?
Тетеньки ошарашенно смотрят под ноги на вымытые в скале каверны, по форме напоминающие вмятины, похожие на те, что оставляют на песке загорающие купальщики.
– Неужели?!
Тетеньки переводят взгляд на меня, в их глазах величайшее недоумение, но я знаю, что такая версия названия им по нраву и останется в памяти у них навсегда.
Боясь дальнейших расспросов, быстро ухожу, а мысленно добавляю: " Эх, вы еще не видели аэрофотоснимок нашего Камня Любви!"
...Кстати, а вы видели?

106730997

МЕДВЕДИХА

Двое в тайге - это тяжело.
Случись что с одним, нагрузка на другого увеличивается в сотни раз. Виктор идет впереди... Сделали "челнок" (туда-обратно) на Саянский хребет, возвращаемся к табору, а до него еще идти и идти.
Вообще, надо сказать, у нас есть ружье. Но и не ружье это, признаемся честно, пукалка какая-то, восемнадцатый калибр! Только белок, и то ручных, можно стрелять. Ну, кабаргу, если близко из любопытства выскочит. Есть нечего, и мы жаждем мяса!
Вдруг слышу впереди, там где идет Виктор, - ба-бах! Неужели кабарга? С радостью спешу на выстрел и... вижу испуганное лицо Виктора, - Это медвежонок был! А ведь, защищая своих малышей, медведица даже на бронетранспортеры кидается.
Вмиг тайга теряет свое обаяние. За каждой кедрой мерещится черная масса (медведи в Саянах, в Тофаларии, черного цвета, кара-бурень называются), звук сломанной веточки кажется грозовым разрядом.
Идем по тропе с оглядкой. Виктор впереди, водит своей "пукалкой" из стороны в сторону, я сзади, т.к. у меня станковый рюкзак, кинется медведица, станок отсрочит мой конец на пару мгновений.
Позади раздается треск, вот он все громче... Мы убыстряем шаг, но ужас парализует конечности. Пот заливает глаза. Постоянно жду нападения сзади. Виктор вглядывается в чащу. Чем он собирается отпугнуть зверя, прикладом? Напряжение достигает предела.
И вдруг впереди по тропе - овраг! Рванули к нему. Вниз, вверх, мы уже на той стороне. Задыхаясь, падаем на краю оврага в траву лицом к зверю... Направляем нашу пукалку на лес на том берегу... Напряжение волнами идет по телу.
И вот она - хозяйка тайги. Огромная, черная и взъерошенная. Выходит на край оврага, царапает лапой землю, встает на задние лапы, гнет березку, нюхает воздух... Но ветерок нам в лицо. Не дышим, трава скрывает нас.
Еще раз обнюхав воздух, медведица направляется обратно в лес. Треск постепенно стихает...
Дождавшись полной тишины на той стороне, срываемся и бежим, бежим, бежим! Добежали до нашего табора в полчаса. Без сил валимся на землю.
Ушли!
Спустя несколько минут, едва отдышавшись, Виктор прошептал, - Наверное, я в него не попал!

МАЛИНА ОТ МЕДВЕДЯ

Восточный Саян, река Урик. Поход на выживание. Из всей еды на четверых три килограмма риса и три килограмма сахара. На месяц.
Идет пятнадцатый день сплава, сплошные пороги, шиверы, прижимы... Прибрежные скалы острые как бритва, баллоны катамарана приходится клеить, не переставая. Как назло все время дождь, река дурит. Рыбы нет, зверь ушел в горы.
Поедается все, что имеет негорький вкус: заячья капуста, побеги камыша, лиственичная хвоя, грибы, черемша...
Идем по реке.
Издалека видим, что на приближающемся речном мысу, чуть выше, у скал, расположились огромные заросли малины.
Немедленно пристаем и по приказу капитана вдвоем с Юрой лезем с котелком вверх за малиной. Идти тяжело, сплошные завалы из стволов, травяные джунгли. Добравшись до куста, забываем обо всем, котелок в сторону и горстями поедаем тающую сладкую мякоть. Юрка зашел с другой стороны, чавкает и урчит от блаженства.
С огромной скоростью сдираю ягоды, забираюсь все выше и выше, раздвигаю ветки, а перед моими глазами, почти в упор... огромная медвежья морда!
Как я летел вниз, к реке, не помню. Именно - летел, потому как не тормознул ни перед одной корягой!
Выскочил на берег, задыхаясь, показываю на куст, изо рта одни междометия, и на самом высоком нервном взвизге вдруг слышу голос капитана, - А Юрка где?
Хватаем ружье, лезем по корягам (странно, их же не было, когда я бежал вниз!), подкрадываемся, огибаем куст и видим... Юрку, все так же в спешке поедающего малину.
- А где медведь?
Юра делает большие глаза: - Какой медведь?
Пробираемся к месту встречи с косолапым и видим огромную кучу говна (медвежьего!). А вверх и вниз от этого места прямые коридоры примятой травы, один мой, другой, сами понимаете, чей.
- А я слышал треск слева и справа, думал это так у меня з-з-за ушами трещит! Еще подумал, что это так воняет? - Юрка аж до икоты дошел от смеха.
Мы валяемся от хохота, и уже ни дождь, ни холод не могут нам испортить хорошее настроение до самого вечера.
Только иногда со смехом обсуждаем, - А каково было медведю?


ЗОЛОТОЙ НИМБ

Байкал.
Мы отсыреваем на железной верхней палубе теплохода "Комсомолец". Он пыхтит, плюется дымом и довольно часто оглашает окружающее безмолвие своим сиплым, простуженным гудком.
Нас много. В годы повального увлечения диким туризмом молодой народ рвался в тайгу, на горные вершины, в речные пороги, туда, куда опостылевший быт не мог дотянуться до нас своими липкими лапами. Для кают, конечно же, не хватало финансов, да нам не привыкать. Путь от порта Байкал (низ Байкала) до Нижнеангарска (верх Байкала), куда мы и движемся, занимает двое суток.
Бывший рудовоз, приспособленный для перевозки первопроходцев БАМа, медленно ползет вперед, ориентируясь в священном море по локатору.
В этот раз Байкал плотно укрыт туманом, потому берега мы видим только в те минуты, когда приходится приставать для высадки-посадки пассажиров. Конечно, туман уюта не добавляет. Сыро и холодно.
Все уже пересказано и перепеты все песни. Промокли и спальники, и палатки, и одежда. Солнышко едва просматривается сквозь серое марево.
И вдруг крик с правого борта6 - Все сюда!
Бежим на зов и видим то, что можно увидеть только раз в жизни.
Золотой нимб!
Солнце, прорвалось сквозь туман и освещает нас сзади. Моя тень колышется на струях тумана у самой воды, а вокруг тени моей головы сверкающий золотой круг, как на иконе! Каждый, кто в это время стоял со мной у борта, видел то же самое над своей тенью. Впечатление, как нынче сказали бы, обалденное.
Удивляло, что нимб есть только над головой.
Явление продолжалось недолго, две-три минуты. Те, кто блаженствовали в теплых каютах, так и не успели стать "святыми". А мы, замерзавшие и мокнувшие на железной палубе, стали ими.
Солнце снова спряталось в тумане, нимб растворился во влажном мареве.
Можно понять, почему после этого настроение у нас резко улучшилось, и мы с восторгом встретили появление из тумана долгожданного причала Нижнеангарска, где на заборе белой краской было написано: "Привет строителям БАМА!".
Мы впоследствии часто спрашивали местных жителей, видели ли они что-то подобное. Но, оказалось, что это произошло только с нами.
Добрый знак?

man with halo shutterstock 148510727-700x420

НА СОЛОНЦАХ

Саяны. Тофалария.
Ночь, холод, сырость... Мы в скрадке. Двое.
Я в скраде первый раз. Гена местный житель, потому не верить ему, что он родился в скрадке, не могу.
Форма одежды - с миру по куртке... Разговаривать можно только шепотом и то "скрадчиво". Носки нескромно пахнут. Сапоги надо обязательно снимать, скрипят они, подлые. Будто вонь носков притягивает зверя, как же. И вот лежим, "дрожжи продаем"... Холод. Сырость. Тишина. Гена даже матом не ругается. Курим в рюкзак. Говорят, мастера в таких случаях курят сигареты фильтром наружу...
Стволы винтовок нацелены... не видно ни хрена, но Гена говорит, что на то место, где зверь должен лизать соль, встав на колени. Бывает, что иногда он к скраду поворачивается задом и, поднатужившись... Понятно, что это выдумали неудачники. Нам это не грозит (я надеюсь).
Кругом шумят ручьи, в них явно слышны и плач детей, и стук копыт, и рев медведя и все, что хочется услышать...
В скрадке еще чем-то противно пахнет, Хочется думать, что зверем. Нет, это отработки грузинского чая...
Идет четвертый час ночного бдения. Все, что могло замерзнуть, замерзло; все, что могло отсыреть, отсырело; все, что могло надоесть, надоело...
Вдруг что-то мелькнуло... Луна еще эта... Гена делает собачью стойку, насколько позволяет скрадка... Ба-бах! Вслед за лезвием огня мат, дым, вскакивание, выплевывание какого-то мха!
Ничего не видно, дымом и ругательствами заполнена вся поляна, Гена мечется от дерева к дереву... Раздаются клятвы, что были и зверь, и меткий глаз, и свинец в патроне... Потом враз - тишина...
Уходим тяжело, с обидой. Сорвали охотку до следующего раза.
Дома Гена безжалостно валит на меня все, что можно: и что я спугнул, и что я храпел во сне, и что курил как паровоз, и что ружье у меня кривое...
Я молчу. Позавчера мы ходили за кабаргой, он тоже промазал. А я нет. Теперь мстит мне, как может. Но кабаргу мою ест, значит, скоро придет извиняться и звать опять на солонцы.

Примечание: в Саянах зверем называют лишь одно животное - изюбра. Скрадка, скрад - малюсенькая избушка (землянка) напротив солонца (место выхода соли, куда ночью приходят травоядные ее лизать).

ВОТКА - КАРАШО!

Ночь. Прохладно, даже холодно. От горной реки Бии разит сыростью. Скала "Бык" шумит, борясь с водой. Ветерок раздувает костер, но сырые дрова горят плохо. В палатке совсем неуютно, потому мы с Андреем сидим у костра и травим байки.
Неожиданно послышался звук мотора, и вскоре из леса на огонек вышли трое, двое мужчин и женщина. Один из мужчин был худой и длинный, кроме того, он оказался американцем. Его земляки где-то блудили по реке на катамаране, а самого с воды прогнали, оставив в автобусе без одеял и теплого общения. Отличался он еще и тем, что его крупно трясло от холода, потому что на холодном железном полу автобуса крутому янки ночевать оказалось трудно. Что русскому хорошо, то американцу смерть.
Мы укрыли гостей всем, что у нас было, но Джона, так звали американца, продолжала сотрясать дрожь.
Неожиданно Андрей, кстати сказать, барражировавший вокруг гостей босиком, вспомнил, что у нас где-то осталась початая бутылка водки, сбегал в палатку и налил Джону полстакана. Но уговорить парня выпить оказалось трудно. Трясясь и заикаясь, он пытался что-то сказать, но перевести его слова оказалось совсем непросто. Женщина знала немного испанский, который и американец немного знал, а это "немного" превращало разговор в беседу глухих. Потому разговор шел натужно, с хорошего русского на плохой испанский, с него на американский и наоборот.
Но в Андрее проснулся талант дипломата, и он все же уговорил янки пригубить зелье.
Сделав хороший глоток (халява, хоть и мерзкая!), Джон разинул глаза, закашлялся и повалился на землю. Спас его только крутой соленый огурец, да и то пришлось руками разжимать рот и толкать насильно.
Спутники американца решили, что старуха с косой уже недалече и помчались в автобус за "Кока-Колой", привезенной в немытую Россию аж из самой Америки.
Но пока они бегали, Джон неожиданно ожил, схватил вечно расстроенную гитару, умело пробежался по струнам длинными пальцами музыканта, содрогнулся от ее жуткого звучания, отбросил в сторону и пропел что-то героическое.
Прибежавшие, увидев своего подопечного живым, стали укорять нас, что мы необдуманно упоили дорогого гостя. Но Джон, перестав дрожать, и совершенно без икоты стал беспрестанно говорить и размахивать руками. Женщина перевела, что парень хочет холодной чистой воды. Мы быстренько сбегали к реке и вручили жаждущему ведерко воды из Бии. Вылакав несколько кружек, Джон спросил у женщины, откуда вода. Когда же он узнал, что вода сырая и взята из реки, то в ужасе начал орать на нас.
- Отравили! Неисчислимая армия микробов заполнила американское брюхо! - Перевела женщина.
В гневе забугорный дикарь помчался к автобусу, решив, что последние часы перед смертью лучше провести на железном полу...
Утром за палаткой слышу голос Андрея:
– Хаваю еду, Джон!
Выползаю и вижу худого, длинного, рыжего, едва живого, трясущегося всеми членами, замотанного во всевозможные тряпки "немца под Москвой". Это "чудо" протягивает свой стакан Андрею, и мы слышим корявую, но хорошо понимаемую фразу:
- Вотка - карашо! Карашо - вотка!..


ВЫ НЕ СДАЛИ!

Восьмидесятые годы... То, о чем я хочу рассказать, не имеет временных ограничений, потому, думаю, рассказ этот будет "строкой в лыко".
Однажды, мне посчастливилось присутствовать на экзаменах по автоделу в УПК (учебно-производственный комбинат, старших школьников обучали основам производства), где я столкнулся с необычайным случаем, о чем и хочу рассказать.
Накануне, незадолго до сдачи экзаменов, в УПК по автоделу был принят новый преподаватель. Седовласый мужчина, по слухам древний старик, хотя по виду ему никак не дашь не то, что восьмидесяти, а даже и шестидесяти лет. Говаривали, что он был "голубых кровей", сыном предводителя губернского дворянства, вместо бегства за границу переметнувшийся к революционерам, за храбрую службу среди которых угодил в ГУЛАГ. Но мало ли что говорили...
Вождение - часть экзамена с проверкой умения вращать баранку - принимал он, и нынче предстоял "разбор полетов".
Надо отметить, что вождение происходило прямо на городских улицах, в кузове учебного грузовика лежало не меньше тонны груза, то есть в обстановке "приближенной к боевой".
В предвосхищении скорого получения водительских корочек старшеклассники и мы, члены комиссии, поглядывали на дверь в ожидании преподавателя.
В кабинет вошел высокий, статный, совершенно седой мужчина. Слегка сутулясь, он подтянул к себе стул, сел и раскрыл тетрадь.
То, что началось после этого, навсегда впечаталось в мою память.
- Иванов! - Парень встал, вальяжно улыбаясь и оглядываясь на корешей. - Вы не сдали вождение. Пересдача завтра. Петров! Вы не сдали вождение. Пересдача завтра. Сидоров! Вы тоже не сдали вождение. Пересдача послезавтра...
В кабинете стало очень тихо.
Обычно экзамен по вождению никогда не вызывал затруднений, ребята с увлечением катались и баранкой владели неплохо. А здесь из двадцати человек вождение сдали единицы.
- Жду вопросов. Кто первый? - Мужчина спокойно оглядывал ряды сидящих. - Иванов? Пожалуйста, слушаю.
Иванов с нервной гримасой от удивления и возмущения на лице встал и уставился на преподавателя.
- Почему я не сдал? Я все помню, могу знаки перечислить.
Преподаватель снова открыл тетрадь и выдал такое, от чего в кабинете сгустился воздух.
- Да, знаки вы прошли верно. Но на перекрестке не уступили дорогу старушке. Мало того, вы облили ее грязью, не притормозив перед лужей. Следующий!
Тут же вскочил Сидоров. - А я? Почему я не сдал?
– Вы не вовремя сделали перегазовку.
– То есть, как не вовремя?
– Рядом, на тротуаре, стояла мамаша с ребенком, ребенок испугался да еще и дыма наглотался. Следующий!
– А я?
– А Вы, правильно тормознув перед "зеброй", не показали девушкам, что они могут идти, вышла заминка.
У парня от удивления вытянулось лицо, но преподаватель продолжил.
- Если Вы думаете, что перед "зеброй" все тормозят, как положено, то Вы ошибаетесь. Людям иной раз трудно решиться перейти по "зебре", потому что они не уверены в честности шоферов. Предложить им перейти улицу не помешало бы.
И тут началось! - А я? А у меня? А что я не так сделал?... Могу вас заверить, что каждый получил четкий и не терпящий возражений ответ. Один из сдающих гуднул в спину мужчине, замешкавшемуся на переходе, другой не притормозил перед колдобиной, забрызгав рядом идущий автомобиль, третий не помог женщине с коляской, застрявшей перед бордюром... Было отмечено даже и то, что после остановки ни один из сдающих не сказал преподавателю "спасибо".
Спокойный, чуть властный голос преподавателя, его пронзительный взгляд не давали ни малейшей возможности никому из нас прервать этот, как нам казалось, абсурд.
Вы же, наверное, знаете, как в те годы расценивались вышестоящим руководством неважные итоги экзаменов? Вот и сейчас дело все шло к тому, что завтра мы уже не увидим в педколлективе этого преподавателя, его уволят "за несоответствие".
Думаю, что это понимал и преподаватель, но ни в одном из моментов разбора экзамена у него не дрогнул голос.
Подытоживая разговор, учитель сказал следующее:
- Если вы думаете, что знание знаков и умение крутить баранку - главное, то вы не шофер. Главное - быть человеком!
...Больше этого преподавателя я не видел. Он был уволен на следующий же день "за несоответствие занимаемой должности", зато в течение пары дней вождение всеми учащимися было принято с высокими оценками, о "перегазовке невовремя" никто уже и не вспоминал.
Спустя некоторое время, садясь в такси, я неожиданно приметил в лице "командира" знакомые черты, это был тот Иванов, что сдавал когда-то экзамен по вождению. Мы разговорились, и он поведал мне, что сразу после школы сел за баранку и крутит ее до сих пор.
На прощание, взяв с меня положенную плату, он сам открыл мне дверь и произнес:
- Спасибо за поездку!

ПОПАДЕТЕ В ТУРОЧАК, РЫБУ НЕ ЛОВИТЕ!

В одной из самодельных песенок про Турочак поется: "На реку на Лебедь двое шли рыбачить. На скалу взобрались и сорвались, значит. Спиннинг за березу и не долетели... Долго эти двое на блесне висели!"".
Но строка в лыко оказалась!
Как-то ранним летним утром захотелось наскоро наловить малявы, чтоб потешить свою кошку рыбкой. Приезжаю на песочек возле подвесного моста и начинаю баловство.
Недалеко от меня расположился рыбак совсем другого толка: фирменная рыбацкая одежда, семиметровые удочки, сетчатый садок и стульчик со спинкой.
Приезжий.
Но утренняя красота нашей реки совсем не отражалась во взгляде крутого фишмэна. С тоской во взоре он глядел то на неподвижные поплавки, то на меня, как бы спрашивая: "А рыба в этой реке есть?".
Что я ему мог сказать?
А напротив нас живописные скалы были так прекрасны, что я, снимая с крючка очередного ерша, все время поглядывал на них. Мой сосед уже совсем бросил наблюдать за своими поплавками, безотрывно смотрел на меня и, наконец, с хитрой улыбкой тоже воззрился на противоположный берег. Затем быстро смотал свои снасти и ринулся к подвесному мосту.
Мост натужно закачался под торопливыми шагами нетерпеливого любителя ухи.
Как "назло" я поддел леща и потому надолго отвлекся от созерцания природы. Уже пакуя блестящего красавца в садок, вдруг услышал с того берега треск сучьев и громкий мат явно не местного разлива.
Правильно думаете - крутой гость, взобравшись на скалы, решил сократить путь и начал спускаться напрямую. Ближе к скалам земля под ним сорвалась, ну, и он за ней.
Мат стоял такой, что комары зажали уши своим комарихам, и те ненадолго отвлеклись от сытного завтрака, в качестве первого блюда которого пришлось быть мне.
Надо спасать неудачника! За мостом мимо проезжал "Запорожец", и мы с его хозяином ринулись на помощь.
Спасработы велись долго.
Дядька оказался совершенно неподъемным, городского жира в нем было немеряно, за сучки зацепилось все, что было на нем надето, включая подтяжки и пристегнутый воротник. Плюс ко всему в рубаху накрепко вонзились крючки от застрявших вверху удочек, а сами прекрасные удочки стали пригодны разве только для колышков, потому что, летя вниз, рыбак тормозил именно удилищами. Во время нашего кряхтения несчастный молчал, боясь, видимо, приворожить удачу. Но она от него в это утро отвернулась совсем.
В итоге все завершилось, естественно, тем, что мужик все же сорвался еще раз, но уже, отрикошетив от скал, рухнул в реку. Приливная волна ринулась в сторону Бийска, а вслед за ней туда же понесся и мат любителя крутых спусков.
...Кошка в это утро была сильно огорчена, потому что от меня меньше всего пахло рыбой, а вовсю разило дорогим одеколоном .
Жена весь день удивлялась моему хорошему настроению, хотя по опыту знала, что после неудачной рыбалки улыбающийся мужчина - нонсенс.

НЕ ЗРЯ МЫ РАЗНЫЕ!
(РАССКАЗ ДРУГА)

РАССКАЗ ПЕРВЫЙ. СТРАННЫЙ УЛОВ.

Как-то жена упросила меня взять ее на рыбалку. Чем она меня достала, не помню, но пожертвовал я в этот раз своим законным выходным, и пошли мы вместе. Жена молотит языком вся в предвкушении богатого улова, а я тоскливо вспоминаю про пиво, что забыл в холодильнике.
Нашли мы заводинку, дал я жене удочку и пошел осматривать берег.
Возвращаясь обратно, еще издали увидел, что жена стоит и держит удочку на излете. На крючке висит что-то вроде рыбы. Но то, что жена стоит неподвижно, а рыба тоже не шевелится, да и вид у добычи какой-то не такой, меня слегка удивило.
Подойдя ближе, увидел, что рыба висит головой вниз. Способ ловли, прямо скажем, меня несколько удивил. Подойдя еще ближе, я уловил носом неприятный запах. Кричу жене: - Ну, что стоишь? Тащи добычу на берег! Жена смотрит на меня как-то испуганно и бормочет: - Я ее боюсь!
Захожу в воду и вижу, что на крючке висит рыба, по которой впору справлять сорокадневные поминки, потому как падаль несусветная.
Это ж какой пассаж нужно было сотворить удочкой, чтобы за хвост(!) поймать дохлую (!) рыбу?! При виде моего неописуемого удивления жена обиделась и больше удочку не брала.

РАССКАЗ ВТОРОЙ. СТРАННАЯ СТИРКА.

Обычно свою робу мне стирает жена. Но в этот раз она была в командировке, и я решил сам постирать. Навел в стиральной машине мыльной воды, - а что, дело не хитрое! - включил машинку и бухнул в нее свою робу.
Сразу же из машинки послышался стук, но я догадался, что это гремят пуговицы и, включив самый длинный режим, пошел кормить собаку. Накормив собаку и немного поиграв с ней, я вернулся в баню, где шла стирка. Видно было, что машина поработала на славу - вокруг нее были грязные пятна воды и пены.
Ну, думаю, стирка удалась!
Достаю из машинки свою робу... и не узнаю. Рваные куски брезента, раздрызганные карманы, штанины, каждая в гордом одиночестве... Это был шок! Сшить все это и отделаться заплатками в моем случае было уже невозможно, роба моя в неравной борьбе с машиной прекратила свое существование.
Забросил я ее в угол, начал воду сливать и увидел на дне все, что было у меня в карманах до стирки: гвозди, пуговицы, отвертку, часть велосипедной цепи, ключи от машины и другую разную нерастворимую в воде мелочь. Даже пятак нашел, как плату за истерзанную одежку. Включив машинку, я понял, что надо копить деньги или на ремонт, или на новую машинку...
Через пару дней жена нашла в углу бани мокрое рваное тряпье. - Это откуда?..
Больше я к стиральной машине ни ногой.

МОРАЛЬ

Каждый должен делать свое дело. Мужики и бабы. Не зря мы разные. Кому рыбу ловить, кому белье стирать. А те, кто ратуют за равенство полов, пусть поймают за хвост дохлую рыбу или найдут в стиральной машине пятак, чтобы больше не молоть глупость, противную нашей природе!

ПРОГУЛКА

Сегодня мне стукнуло сто лет, и в честь этого события я решил прогуляться по моему любимому городу. Турочак даже и в нынешнем 2047 году смотрится вполне скромным таежным поселком, даже не смотря на то, что население его перевалило за сорок тысяч. Вопреки прытким бизнесменам, что готовы были выкосить все леса в округе, удалось все же сохранить наш прекрасный Лебединый бор и пихтовую Бийскую рощу, потому большая часть городка прячется в тени деревьев, от этого и кажется Турочак маленьким и уютным.
На Бийской набережной возле ограждения тут и там толпятся обычные в это время года туристы, да это и понятно, именно летом наша чудесная река раскрывается во всей красе.
- Степаныч, привет! Что, юнец, никак на молодых девок поглазеть вылез?
Это мой давний друг Георгич. Он намного дряхлее меня, на целых полгода, потому всегда рад прихвастнуть своим возрастом.
- Может, махнем на тот берег, на турбазу, там молодухи-то повеселее!
Никак не угомонится, все ему мало бурной молодости.
На том берегу, и вправду, многолюдно. Несмотря на то, что сегодня понедельник, народ догуливает праздник Короткой ночи.
...А ведь было время, когда на этих берегах немало было сломано мечей и копий в борьбе за место под солнцем. В начале столетия, когда неожиданно Турочак стал узловой станцией на перекрестке трех дорог, жизнь в нем резко изменилась. Это сейчас местные рыбаки нет-нет, да и поймают в Бие одного-двух харюзков, а в Лебеди ребятне опять разрешили купаться. А ведь в те годы, когда асфальт из Бийска и Кемерово дотянулся до нас, сюда в первую очередь ринулись любители легкой наживы. Наркоманы, лохотронщики, женщины нетрадиционного поведения и прочая нечисть вмиг превратили добропорядочный поселок в большой притон. Кузбасский уголь в один год перекрасил дороги в черный цвет, реки замутились, рыба, казалось, навсегда покинула наши заводи.
– Георгич, помнишь, как тебя надули, пообещав в беспроигрышной лотерее воздушный шар?
Дедок среагировал моментально:
– А ты не забыл, как накормил меня ухой, воняющей соляркой?
Да, такое трудно было забыть. В те годы наши реки были загажены не только соляркой. Республика к тому времени была съедена барнаульско-кемеровскими акулами, и Турочак стал проходным двором, а Горный Алтай - вытоптанным палисадником. За несколько лет берега рек были поделены между турограбителями, даже местные рыбаки среди приезжих "любителей" рыбалки стали чужими.
Сейчас многое поменялось в лучшую сторону.
Теперь Горный Алтай - природный парк-заповедник. Город наш посвежел, вот и вдоль берега снесли те несуразные постройки, что закрывали от людей Бию-красавицу; на Светлой поляне, под телевышкой, смотровые площадки, где постоянно толпятся люди с видеокамерами; на Фестивальную поляну чуть не каждый месяц съезжаются любители искусств. Недавно мы с женой с удовольствием смотрели на ребятишек с гитарами, на груди каждого из которых сверкал значок "Зеленый рай- 2047"...
- Георгич, говорят на Куликовом поле новую взлетную полосу строят. Ты со своим бесплатным билетом куда нынче решил махнуть?
– Как всегда, в Одессу полечу. А ты никуда не планируешь?
Я промолчал. Куда мне лететь? Мне и здесь хорошо. Ни за что не променяю пихтовый аромат на южные пряности!
Подходя к дому, увидел, что возле школьного автобуса толпятся и возбужденно переговариваются стайки ребятишек.
- Деда, поехали с нами на Телецкое озеро! - Правнук сиял от счастья - их пообещали покатать на подводной лодке одной из бесплатных турбаз. Я помахал ему рукой и мысленно пожелал доброй дороги.
Входя в дом, я еще раз посмотрел на ребятишек возле автобуса...
Жизнь продолжается!

ГОРОСКОПЫ - ФИГНЯ? НЕ ЗНАЮ, НЕ ЗНАЮ...

1992 год. Январь. Лечу рейсом Турочак - Барнаул.
Сейчас даже удивительно - летали на "аннушке" в Горно-Алтайск, Барнаул, Кемерово иногда просто за пивом!.
Лечу по делам. Внизу сверкающий снег, вверху бездонное голубое небо. По привычке сразу засыпаю.
Будят. Подлетаем! Осматриваюсь, вижу впереди туча дыма, посредине - тычка. Труба ТЭЦ! Значит, верно летим, это Барнаул.
Как я в нем выжил, не знаю. Полусумрак, грязный снег, холод...
Скорее домой!
Падаю в автобус, едем. Но перед отъездом, не подумав, съел беляш... А, может быть и "воздуха" барнаульского наглотался.
И все! Крутит живот, каждые десять минут торможу автобус, шофер и публика ропщут, зло глядят и готовы выбросить меня в окно. Будто не знают, что это такое, делать свои дела на морозном ветру, на шоссе, забитом машинами.
Наконец, в очередной раз с зеленым лицом вползаю в салон, вваливаюсь на свое место, собираюсь помирать, как вдруг слышу от соседа:
- Тут про тебя написано, почитай!
Вяло беру газету, как сейчас помню, "Натали", читаю гороскоп: "31 января у всех "раков" возможно острое отравление желудка, вероятен смертельный исход...".
Знали б вы и видели, как вздрогнули измученные мной пассажиры, когда услышали мое дикое ржание! Это ж надо, не я один, - все "раки" на земном шаре, как и я, - отравлены! Миллионы "раков" в это же время маются от поноса и отравляют жизнь остальным миллиардам "козерогов", "близнецов" и прочих "овнов"! И все вот так же тормозят автобусы и мешают движению транспорта!
Боли тут же прошли! Я выздоровел!
...Утром на работе спрашиваю коллег, тех, кто "раки" по гороскопу, как у них со здоровьем.
И обалдело слышу: - Да, все ничего, только вот желудок болел!..
А вы - гороскоп, шарлатанство.
Не-ет, когда он своим прогнозом вот так мгновенно излечивает, то веришь ему без всяких сомнений!

УКОЛ - И КУБОМЕНТР ТЕСА В ЖОПЕ!

Как-то однажды, в начале лета, возвращаясь на жигуленке" с рыбалки, увидел на рукаве клеща, нечаянно стряхнул его на пол и забыл о нем.
На следующий день решил купить кубометра теса. Выпрашиваю у жены 1300 рублей, падаю в машину и еду на пильню.
Неожиданно на груди, под рубахой чувствую инородное тело. Клещ! Тот самый! И ведь забрался, паскудник, так глубоко, что только "хвост" торчит!
Еду в скорую.
С помощью двух пинцетов, расковыряв пару квадратных сантиметров кожи, удается выудить "гостя" и ликвидировать. С улыбкой на губах заправляю рубаху - и к двери.
И вдруг слышу:- Вы куда? А укольчик?
Мне ли их бояться! Приспускаю что надо, ойкаю, натягиваю, как было - и снова к двери.
И вдруг слышу опять:- Вы куда? А платить?
Стало уже не так весело.
– Сколько?
Ответ вгоняет меня в полный ступор.
– 1300!
Еле шевеля языком от такой новости, говорю:
– Предупреждать надо!
И слышу ответ, от которого меня начинает слегка потряхивать:
– Так все же знают!!!
Ну, тут я разгулялся!
- Что, я к вам каждый день с клещами хожу?! Да я знал бы, так... Да на мне клещи дохнут... Да меня никакая зараза не берет!
И т.д. и т.п. Раскипятился без всякой меры!
И тут в кабинет входит молодой, красивый, улыбчивый и уверенный в себе слуга тампона и скальпеля А. Поняв с ходу затруднения младшего медперсонала по поводу меня, он спокойно и "увесисто" начинает повествование о том, сколько укушенных уже увезено в город, сколько заболело, сколько умерло...
Мне сразу пришлось представить, как будет горевать по поводу меня, энцефалитного, моя семья...
Достаю из кармана "кубометр теса", кладу на стол:
– Вот! Сдачи не надо!
И с высоко поднятой головой покидаю скорую...
Дома жена спрашивает:
- Дорогой, где тес?
Как вы думаете, что я ответил?
Правильно!
- В жопе!

КАРИНКА

Вспоминаю случай (кто знает, потерпите). Приехал в январе к мужику на свадьбу в Шадринск (Шадрищинск по-студенчески). Мороз, дико замерз в автобусе. Он мне с ходу - согреться хошь? Подает мне фужер с чем-то крепеньким, хоть и не очень вкусным, я его выхлестал тока так. - Еще?
Выдул еще два фужера. Посидели на кухне...
...просыпаюсь... кругом люди вповалку, на полу, на диване, на кроватях...
Пытаюсь вспомнить, где я. Помню, что пришел с мороза, выпил три фужера, сидели на кухне...
Иду на кухню. Жених сидит там, киснет, сразу мне: - выпить надо?
Я ему: - Погоди, а что я пил вчера?
Он показывает бутыль. - Спирт.
Он опять наливает в фужер, из-какого-то пузырька капает туда несколько капель: - пей!
Я лизнул - ничего вроде, пивнул - п ь е т с я л е г к о, будто крепленое вино, выдул фужер.
Потом отпил из бутыли - а там чистый спирт!!!
- Так я вчера три фужера спирта выпил? С устатку и не емши? Не так уж и много, но почему такой эффект?
Спрашиваю дальше: - а народ в комнатах... что с ними?
- То же самое. Выпили по паре фужеров и... упали спать!
- И что, мы проспали СВАДЬБУ?????
- Да, торжества не было, все спали. (!!!!!!!!!!!!!!!!!)
Охренеть!
- А что в пузырьке?
- Мой тесть (он еврей, кстати), живет в Питере, прислал мне коробочку пузырьков, сказал, что капай всем гостям в спирт, никакой водки не надо! Все будут пьяные и веселые с пары фужеров. А в пузырьках сироп ягоды ирги (каринки) 25-летней выдержки.
Тут начал народ подползать. Все обалделые и опупевшие.
...свадьбу все же сыграли. Но каринку убрали подальше (но потом разобрали пузырьки с собой как сувенир!)
Вот такой случай.
Все так и было, но вопрос остался 6 неужели сироп каринки имеет такой эффект?
Да, забыл сказать, что еврей потом извинялся, что спутал пузырьки!

ДА ЗАДОЛБАЛИ ВЫ УЖЕ!

Человек жил в норе...
Ну, не знаю я, почему он жил в норе! Может быть, ему нравилось в ней жить, может, жена из дома выгнала, а то и сам ушел, благодарные дети ли спровадили, сам ли сбежал...
Хотя, если честно, есть предположение. О нем скажу позднее.
Кругом лес, цветочки, пчелы жужжат, птички щебечут. В норе ложе свежей травкой выстлано – арома-ат! Огарочек коптит – тоже какой-никакой уют.
Поесть, попить? Да - запросто! Зверья кругом немеряно, река рыбой забита по берега, два улья в дупле, собака каждое утро к норе по паре уток приносит.
Досуг? А на травке со взгорочка да на закатик вечерком поглазеть - мало? А ночью у костерка, да под шашлычок, да под бражку, да под запашистый чаек – ну, чем не кайф?!
Женщина... А надо? Конечно, природа требует, но... не так уж это и важно для вольного человека. Пришло и ушло. И ладно.
А так – ну, чем не жизнь?
Лепота!
...Ну, вот рассудите – чего человеку еще надо? Еды - навалом, красоты – немеряно, уют – самый что ни на есть, здоровье через край плещет, для прущей изнутря потребности творить есть всё – вяжи лозу, собирай диковинные коренья, мешай глину, да мало ли чего?
А душевное спокойствие? Да ради него нора – это само то! Сон без меры, подъем свободный, отбой под охотку. В голове одна чистота и ясность.
В общем, жил человек да поживал...
Хотелось добавить: «...и горя не знал!», но, увы, не добавлю.
А вот, почему - муравьи одолели! Ну, не дают проходу, и всё тут! Мало им своей кучи, так они на костровище пожаловали. Ползают по чужой территории, аки дома, в чай падают и в щах бултыхаются. Уж сколько сил было потрачено на них! И кипятком их шпарил, и золой от костра посыпал, и землю рыхлил – ни в какую! Ползают и всё! Правда, в нору не лезут, побаиваются, видать, или на закуску оставили.
Постепенно привык к ним. А потом как-то и замечать перестал.
Но ведь тут же другая напасть – крот в нору пролез! Свечку сгрыз, мешок с сухарями попортил, канавку для других грызунов прорыл. Тоже - столько сил потратил в борьбе со слепым настырником! И что? Пришлось и к нему привыкнуть, не лезть же за ним по его ходу!
Да что крот – зайцы проходу не дают! Только ляжет человек на солнышке, глаза прикроет, расслабится в неге... и сразу чувствует чужое присутствие! Откроет глаза, а из-под дерева на него чьи-то глаза пялятся. Шыкнет туда, глядь, а под кусты косой улепетывает. И так каждый раз – только закроет глаза, как тут же заячьи флюиды по мозгам начинают бить. Не дают расслабиться! Но, слава Богу, и к этим присмотрщикам привык. Хоть и не сразу.
Но ненадолго! Потому как, вроде ни с того, ни с сего - сон пропал! Ляжет спать, уснет крепко-накрепко и вдруг – хлоп! – сна нет! Неделю не спал, пока сенную подстилку не сменил. Дотункал только потом – травка, видать, какая-то не такая попалась, вот и не спалось.
И пошло! То трава в ногах путается, то сучки тропы забивают, то щука по ночам плещется, сна не дает, то обглоданные кости девать некуда, то Луна сияет так, что в норе свет сквозь веки проникает. А то уж совсем непотребное выползло – собака ощенилась, и те щенки покоя и сна лишили, носы в руки суют, играй, мол, с нами!
Какой уж тут покой? Только и успевай, поворачивайся!
Как-то в боку закололо, залег в норе, думал, хоть сейчас-то отоспаться удастся. Так нет ведь! Кусок земли на потолке отвалился, и пришлось чистить логово, пока все до кучки не вынес. И про больной бок забыл!
В другой раз спину прихватило. Вот уж полежу, думал!
Но и тут облом! Дожди пошли! Пока водотоки делал, да навес над костром мастрячил, да бегал в поисках спрятавшейся от дождя дичи, про спину и не вспомнил!
И так целыми днями: суета, суета, суета... Да не просто суета, а всё с переживаниями и нервными расстройствами! Какой уж тут отдых! Из удовольствий только и оставалось – минут на пяток присесть на пенечек да поглядеть на закатное солнышко. А так все дни – в трудах и заботах!

...Женушка объявилась неожиданно. Как она прознала про логово, неизвестно, но добралась все же. По натуре своей женской с ходу начала причитать и уговаривать несчастного пожалеть себя и вернуться в семью. Да так горько оплакивала мужской неуют, что сговорила все же – плюнул мужик и согласился. Собрал в котомку оставшееся мяско, сушеную рыбу в узелок завернул, костерок присыпал и пошел домой.
По пути забрал у жены вещички её, сумочки всякие там, чтоб ей легче было по корягам брести, а на ручьях и её саму на руки подхватывал, чтоб, значит, ножки не замочила. А ближе к дому она вообще к нему на руки перебралась, мол, чего зря туфельки стаптывать, тем более, что мужик прет как танк, усталости не имает.
Правда, у крылечка не удержалась и спросила: «Не устал ли?». Вспомнила, видать, как до разлуки он не то, что сумки поднять, сам себя по ступенькам поднимал с трудом. «А с чего уставать, легко же!» - отвечал мужик, как видно, не заметив ничего особенного в том, что нес жену на руках чуть ли не половину пути.
И стали они поживать как прежде. Ванна, теплый туалет, новые услуги с доставкой залежалых товаров на дом, теленовости одна страшней другой, видеотизмы всякие, газеты, забитые ужастиками МЧС, http://помойка.ru... Короче - благодать, хуже некуда! Ни забот, ни всяких там муравьев с кротами, ни убегающего в кусты мяса, ни ускользающей в водоросли закуски, ни косоглазых соглядатаев – лепота, куда ни плюнь!
Главное – покой и никаких нервов!
...Белый халат, как и в прошлый раз, появился у постели неожиданно. «Что же вы, батюшка, меня не слушались. Ведь я же говорил Вам – покой и только покой! А вы? Зачем-то в лес сбежали... Сейчас сделаем укольчик, лежите и постарайтесь забыть все ваши лесные переживания». Набежали родственники: «Ах, ох, пора тебе, инвалид ты наш любимый, на ванны радоновые съездить! Мы уже и денежки собрали!». Жена причитает, дети ее успокаивают, по газеткам рыщут, адреса богоугодных домов разыскивают. Переполох устроили – дальше некуда!
Мужик загрустил, глазки закатил, бледные ручки уже на груди сложил, будто приготовился к чему-то...
Но вдруг, будто молния по мозгам шибанула – так ведь всё это уже было! То же самое с ним было и в тот раз, когда тот же доктор с грустию в глазах смотрел на мужика, будто прощался с ним.
А родня усердствовала без краю: «на курорт, в лечебницу, на диету, на ванные, врача найдем, в область, в клинику, к знахарке...» - снуют, судачат, спорят, как лечить, что пить и есть, сочувствуют вроде как...
«Да задолбали вы все!».
Больной как был в одной пижаме, будто мертвец из гроба, встает в постели и – прыг в окно! Родня выставилась в двери – а доходяга шпарит вдоль по улице в сторону окраины, только шуба заворачивается! Пока ахи да охи, его и след простыл. В лес сбежал. Опять к тем же паскудам-муравьям, придурку-кроту, зайцам-приживалам да щукам неусыпным...

Что тут сказать? Конечно, я, например, да и вы, тем более, вряд ли в нору жить пойдем. Дураки мы, что ли?
Но вот мыслишка одна покою не дает - в лесу жить тяжело, а болячек меньше; на диване перед ящиком жить легко, а болячек больше.
Вывод будем делать?
Будем!
Человек так устроен, что ему нигде покоя нет. Потому, мне так думается - шевелиться надо! Да не просто шевелиться, а еще и переживать, нервничать, суетиться и расстраиваться! Короче – жить надо на полную катушку! Днем так ухряпываться, чтоб на любой доске мягко спалось, а спать так, чтобы с самого с рання ноги в руки – и айда!
Только так и не иначе!
(А в лесу-то благода-ать! Кедрушечки-пихтушечки, травушка-муравушка, комарики-гударики... И-эх! Встать, что ли, да в борок прогуляться? Но неохота же! Скоро по телеку новости, потом Галкин с Палкиным, а там паужник, на горшок и спать... Какой уж там лес? Ладно. В другой раз...:).

А КАК ЖЕ ИНАЧЕ, ЕСЛИ ИНАЧЕ НИКАК?!

(Наши святые места)

Дело было той же осенью и в ту же пору, когда мы с ребятишками по лесам да по долам бродили, приключения искали. На Царь-гору, как вы знаете, мы подались не от хорошей жизни – все вокруг уже было хожено-перехожено, потому хотелось еще раз полюбоваться сверху на тропы ног своих.
Сидим мы, значит, на верхушке Царь-горы, чаёк попиваем, на окружающую нас тайгу поглядываем да языками молотим.
И тут вдруг двоечник Петюня ни с того ни с чего заявляет:
- А я знаю место, где можно все болячки вылечить!
Разинутые в его сторону рты сочаевников отразили всеохватную заинтересованность состоянием больного.
- И что ты лечить собрался, придурок? Ты же единственный раз болел, когда тебя бешеная собака укусила. Только разве... если до сих пор... приступы бывают, то конечно... - Мишаня, сидевший как раз напротив докладчика, глубокомысленно сморщив лоб, почесал в затылке.
- Да я не о своих болячках, а вообще! - Чувствовалось, что Петро слегка обиделся на Миньку, но не настолько, чтобы столкнуть обидчика с горы. – Моя бабка всегда туда ходит, если болеть начинает! – Последние слова он даже выкрикнул, чтобы, значит, окончательно подтвердить правдоподобность сказанного.
Наташка, сидевшая чуть поодаль, и не уловившая чувственных переливов взволнованного Петькиного голоса, спросила, задумчиво наматывая волосы на палец:
- А по какому поводу ты сообщил нам эту сногсшибающую новость, Петр Батькович? Ты у кого-то из нас заподозрил наличие неизлечимой болезни, требующей лечения твоим заколдованным местом?
- Да нет, просто Петюня перегрелся на солнышке, и его раскаленная голова выдала то, что ей было ближе. – Зойка покрутила у виска пальцем.
- Да ладно вам, это Петька из себя умного корчит. А то все не на него, а на тайгу таращатся. Надо же чем-то выделиться! – Умная Светланка, похоже попала в точку, потому что от этих слов Петюня махнул рукой и покинул ристалище, исчезнув за ближайшими валунами.
...Но мысль, брошенная в сознание однопалатников, неожиданно дала всходы.
- А я знаю такое место, где можно глаза лечить. – Огненноволосая Ольга встала и поглядела с горы вниз. – Вон там! – Она показала пальчиком в сторону села, где всегда показывают кино про Саньку. – Видите ложбинку? Она как раз к селу выходит. Так вот там, в ручейке, вода лечебная, она глаза лечит. Мне дедушка рассказывал, что он сам ходил туда. В то время они жили в аиле, там же и еду на костре варили, а к весне у них от дыма глаза начинали болеть.
- Хэ, удивила! – Мишаня вниз даже и смотреть не стал. – Да тут каждый ручей радоновый, а им не только глаза, но и многое другое лечат. Давным-давно кое-где на ручьях у Горы даже рубленые ванны были, где в горячей воде люди суставы да переломы правили.
Видя, что ему не поверили, Михаил добавил: - Я в книжке читал, что еще до революции сюда каких-то монахов занесло, так они эти ванны на ручьях и понаставили. Раньше-то вода в ручьях горячая текла.
С начитанным Михаилом спорить никто не стал, но беседа о местах, заменяющих больницы, неожиданно перескочила на другую тему.
- А про Камень Любви вы слышали?
Зойка встряхнула беловолосыми кудряшками и хитро прищурилась. Народ неодобрительно загудел – уж про что, про что, а про этот знаменитый мыс на реке все знали!
Но Зойка расхохоталась.
- А я ведь не про него говорю, а совсем про другой! Вон, видите, на той стороне горы Кашеварки огромный круглый камень лежит. Даже кажется, что он вот-вот свалится в реку. Мне мама рассказывала, что раньше он один назывался Камнем Любви, а еще точнее Камнем Первой Ночи. Влюбленным, чтобы проверить силу своей любви, нужно было подняться к этому Камню и переночевать под ним. Представьте – ночь, когда и так страшно, а над тобой еще и огромная скала, в любую секунду готовая скатиться и раздавить бесстрашных влюбленных! А если еще и гроза...
Рассказчица закрыла глаза и поежилась, будто представила себя под этим камнем.
Все посмотрели туда, куда показывала Зойка, но издали он казался таким маленьким и неопасным, что Иван, молчавший до этого, хмыкнул и махнул рукой.
- Чего там страшного? В любую секунду отбежать можно.
- Ага, это отсюда он маленький, а когда мы... – Зойка запнулась, покраснела и оглянулась, будто бы извиняясь, что чуть не проговорилась, но Иван закончил за неё: - ...когда вы с Олегом забрались туда, то еще и ночи не дождавшись, сбежали от страха вниз. Потому, видать, после этого и разбежались, как в море корабли. Слаба, значит, оказалась сила любви! Олег говорил, что ни за что бы туда не пошел, но ты его потащила...
Иван не успел договорить последние слова, как тут же получил веткой по лицу. Зойка выщерилась на него:
- Ты бы сам побыл там хоть минуту, я бы еще посмотрела, какой ты храбрый!
- А я с тобой туда и не пойду, не уговаривай!
Все рассмеялись не в пример заалевшей как маковый цвет девушке.
- Да ладно вам! – Наташка, расположившаяся на валуне, как в кресле, подняла голову вверх. – Лучше гляньте, какое небо над нами – синее, синее! – И тут же, без всякого перехода, медленно протянула: - А мне бабушка рассказывала, что раньше два раза в год праздновали праздники Первого солнышка – зимой утром после самой длинной ночи и летом утром после самой короткой ночи. Забирались на Зеленую поляну, всю ночь жгли костры, чтобы встретить первые лучи солнца. Пили вино, хлебом закусывали и песни пели. – Приподнявшись, она показала на полянку под телевышкой. – Там такая скалка есть, с нее самый первый луч солнца видать.
- Ага, я тоже об этом слышала. А потом спускались с горы к Зеленому озеру, - вон там, прямо под той скалой, - Ольга показала всем на озерко, которое, как мы знали, сейчас сильно замусорено, вечно мутное и грязное, а к концу лета зеленело застоявшейся водой, - и продолжали праздник!
- Это что! Вот я такое слышал, что вам и не снилось! – Петюня возник будто ниоткуда. – В ноябре у нас отмечали день Рыбака. – Заметив, что народ недоверчиво поджал губы, парень ухмыльнулся. – Да, да! Был такой праздник! Забивали быка, рубили его на части, и во время празднования бросали куски мяса в воду, чтобы таймени водились! Во как! – Парень даже указательный палец поднял кверху. - А сейчас? Только ловят и всё! Да еще сетями... А потом плачут, что рыбы совсем в реке нет!
...И тут началось! Кто-то вспомнил, что под хлебозаводом, точнее, под церковью, был святой родник, воду из которого набирать даже из Бийска приезжали; в озерко возле аэропорта, из которого весной вода под землю уходила, бросали запечатанные в подкрашенный воск записки с пожеланиями и бежали к родникам у старой бани, что выбегали из земли, ожидая свои послания. Мол, если кто находил шарик, то желание обязательно исполнялось. Вспомнили, что на горе за телевышкой есть родник, вода из которого, как рассказывали, если её подмешать в еду парню, понравившемуся девушке, непременно привораживала его.
Ольга совсем некстати вспомнила, что скалу в конце Пороховушки раньше называли «Девичьим камнем», потому видимо, что убитые горем девушки кидались с неё в бурную реку.
Зато начитанный Мишаня убежденно доказывал, что под старой школой под землей течет живая река. Те, кто пересекают её, проходя по центральной улице, сразу же чувствуют перемену настроения. Правда, он не помнит, в какую сторону нужно идти, чтобы плохое настроение сменилось на хорошее.
- А я всегда это чувствую! – Петро тут же все мгновенно вычислил. – Когда я иду в школу и пересекаю эту реку, то у меня сразу портится настроение. А когда иду домой...
Ему не дали договорить, потому как тут и доказывать было нечего – все, жившие в затоне и в южной половине села, чувствовали то же самое!
Говорили еще и про Мужской родник за плотиной Купальского озера; вспоминали странно разодетых людей, раз в году приезжавших на поляну за Камнем Любви, где фестивали проходят, что будто бы эти люди подходили к скале, прижимались к ней грудью и, что-то бормоча, часами, как говорят, впитывали энергию Земли. Потом они выходили на Камень Любви («Жар-камень», как они его называли), становились на одно колено и благодарили эту священную землю за её благодать; Иван вспомнил про незамерзающую протоку перед мостом на «стрелке», в которой, если искупаться, то весь год будешь улыбаться, а ручей за тем же мостом называют Рыбным, потому что в него собирается вся рыба с реки, когда вода из-за сильных дождей мутится.
В конце концов, похоже, кто-то из говоривших стал невольно присочинять, чтобы оказаться не хуже других, но тут Мишаня, по праву наиболее знающего из всех, подвел итог:
- Да у нас, куда ни ступи, везде святое место. Это мы еще мало знаем! А если послушать стариков, так окажется, что каждый камень, торчащий из земли хоть на полметра – уже чем-то знаменит, а любой ручеек – святой или целебный! У меня вот бабка еще рассказывала...
- ...что пора домой собираться! – Зойка выкрикнула это так, что все тут же взглянули на солнце, клонившееся к горам на том берегу реки, и, замолчав, стали паковать рюкзачишки.
...Неудивительно, что по пути домой мы уже как-то иначе смотрели на попадающиеся нам по дороге ручейки, валуны и пеньки. Кто ж его знает, а вдруг какой-то из них лечит, другой привораживает, третий исполняет желания, а вон тот булыган-красавец, что спрятался за кедру, дарит вечную молодость?
После прощания, уже вдогонку расходящимся по домам друзьям, Ольга крикнула:
- А у нас в огороде тоже есть святой камень! Однажды он сам из-под земли вылез и, как бы мы его ни пытались убрать, он всегда возвращается на то же самое место. Когда нам сказали, что камень появился не случайно, мы оставили его в покое. С тех пор у нас всегда дома весело и всегда все сбывается!
...Удивительно, до чего же человек любит всё одушевлять и наделять волшебными качествами! Но если подумать, то... а как же иначе, если иначе никак!

2d0cadcae86e23f9894637b1821d82f4

ТОСТЫ ОТ АВТОРА

В одном алтайском селении юноши женятся только на
девушках, гораздо моложе их...
Выпьем за женщин, умело скрывающих свои годы!

В степях говорят - женщина как степь, душа у нее
большая, а ладони теплые.
В горах говорят - женщина как горный ручей, волос у нее
длинный, а совесть чистая.
В тайге говорят - женщина как тайга, душа у нее мудрая,
а сердце заботливое.
Выпьем за наших любимых женщин, удачно вышедших
замуж!

В одном алтайском селении, когда муж уходит на рыбалку,
жена идет в магазин, чтобы купить рыбы. Нельзя, чтобы
после рыбалки в доме не было рыбы.
Если же муж идет на охоту, жена покупает мясо. Нельзя,
чтобы после охоты в доме не было мяса.
Если же муж пошел получать деньги, жена никуда не идет,
а сидит дома и ждет мужа. Нельзя, чтобы после получки
в доме не было денег.
Так выпьем же за жен, которые знают, когда идти, а когда
ждать!

Выпьем за наших женушек, которые заменяют и гарем, и
стройбригаду, и райотдел милиции, лишь бы никто
муженька не отбил!

Баба – это не пол, а качество человека. Выпьем за
настоящих женщин!

Как известно кусаются одни комарихи, мужчины, как это
тоже известно, лишь жужат.
Выпьем за женщин, кусающих комаров!

object 43.1111574754.62464

КАК Я ЕХАЛ В АЭРОПОРТ

(Поучительный рассказ для водителей-чайников)

Однажды, когда я жил на Урале, поехал в аэропорт Кольцово (200 км) жену встречать...  А «жигалка» еще та была, «копечка». Правда, уже повидавшая виды. Инстинктивно выехал заранее, вечером, хотя самолет в шесть утра (!).
Какая сила меня потянула в путь в десять вечера?  Зря говорят, что у мужиков нет интуиции.
Молодой ишшо был водила. Залил в радиатор горчицу (потек он накануне, каналья!), фары с отлупившейся амальгамой поковырял,  сел, поехал.  А  фары  все слабее и слабее. Ну, думаю, совсем фарам капец! А потом и ваще машина стала.  А ночь кругом!
Лунялось... «Жигалка» постояла маленько, отдохнула, я ее толканул, завелась. Ехала до очередного заглыхания. И  так  всю  дорогу!  Заглохнет, постоит немного, я ее толкану, заведется. Догоню, сяду. Стал останавливаться на горках для облегчения толкания. Она  ж  не  детская  коляска, тяжелая! А из радиатора пар валит! Долью водички, пар собью, и вперед! Сил уже никаких, а луна на небе от хохота закатывается!
Вон уже Кольцово, а «жигалка» стала окончательно. Думаю, хрен  с  тобой,  брошу!  Достала! Самолет-то уже подлетает. Решил пешком напрямую, через железную дорогу к жене бежать. Отбежал, оглядываюсь - стоит моя «жигалка», сиротинушка,  в  ночи  стеклами поблескивает.  Жалко стало. Вернулся,  потолкал,  сил-то уже никаких! Не хочет…
Сел в кабину, с досады изо всей силы по панели ка-а-ак вдарил! «Жигалка» - вжик! - завелась!  Да  как  поперла! Гаишник на посту палку выронил, когда я мимо него перешел на сверхзвуковую.
К самому самолету успел. Восемь часов «ехал»!
Жена выпархивает из распределителя - Где наша «копеечка»?  Ну, думаю, знала б ты, где она у меня, твоя «копеечка»! А ведь еще ж обратно  200  километров  пилить!
…А эта «жигалка» на обратном пути хоть бы раз чихнула! 
И вдруг слышу  голос жены справа -  Как же приятно ехать в своей машине! …
 
…После этой «поездки» спал двое суток без просыпа.
 
Что за причина, спрашиваете? Да ерунда, - предохранитель отошел! На аккумуляторе «ехал»!

ФАНТАСТИЧЕКИЙ ПОЛЕТ

Как-то раз с группой школьников мы собрались сходить на нашу Царь-гору.
Это было давно, но помню, как тщательно я начал готовиться к моему первому покорению нашей знаменитой вершины. На это указывало и то, что вся улица знала о моем готовящемся подвиге: сосед по нашей малосемейке принес мне табачку к трубке, соседка через два дома напротив снабдила мешочком кедровых орехов (пощелкать на вершине), еще один сосед подробно обсказал подробности дороги к вершине по имени Зуб. Древний дедок даже показал своим кривым пальцем на скалы на хребте, из одной из расщелин которых, по его словам, слышны все разговоры в селе. Коллега по работе, загадочно улыбаясь, сообщил, что возле Зуба есть отель, где можно прекрасно отдохнуть. Мало того, в одном из путеводителей, случайно попавшемся мне в руки, было указано, что на вершине горы есть прекрасное горное озеро! Сами понимаете, что такие сведения вогнали меня в восторженное ожидание необычных приключений, которые навалятся на меня, как только я вскарабкаюсь на эту священную гору. 

Среди всей подготовительной сутолоки совет Захарыча, соседа через дорогу, взять с собой алтайский музыкальный инструмент под названием «комуз» был воспринят без особого внимания – ладно, возьму, он у меня есть, играть умею, чего не побренчать на покоренной высоте. - Я внизу на покосе буду, если полетишь, не бойся, поймаю! - Захарыч хитро подмигнул, я хмыкнул и тут же забыл об этом.

...Подъем на «горку» описывать не буду, про него уже сказано-пересказано.
На Зуб мы вскарабкались через пять часов после начала штурма, и ребятишки без сил распластались на вершине, пялясь на окружавшие нас красоты.
На самом деле – человеку, ползающему по равнине, надо хотя бы один раз подняться на гору и посмотреть на Землю с высоты.
Здесь, на Зубе, глядя на маленький муравейник, каким казалось сверху наше село, окруженное горами и бескрайней тайгой, невольно думается о том, что вон там, на улочках и в домах люди ссорятся, ругаются, пыхтят и ворчат, не понимая, что они микробы среди могучей природы, и их мелкая сутолока – тьфу на фоне величественного безбрежного мира! Вот я, когда спущусь с горы... да чтобы я... да никогда!

Усевшись на угловатом валуне, неизвестно как попавшем на вершину, находясь в восторженно-философическом состоянии, я полез в карман за махрой и трубочкой, но рука наткнулась на какую-то коробочку. Вынув ее, увидел футляр для комуза. А почему бы и не потренькать, коль душа так и рвется на простор?!
Пристроив дужку местного саксофона к губам и выдохнув первые звуки, я даже закрыл глаза от нахлынувшего на меня блаженства. Удивительно – неказистая латунная скобка со стальным язычком посредине, а насколько гармонирует своими звуками с окружающей вселенной! Не зря, видно, прижился комуз у народов Сибири, что-то в нем есть такое. Трень-брень, ззы-взз, благодать!

...Неожиданно... вот именно – неожиданно! - я почувствовал необъяснимый холодок в груди, как бывает, когда посмотришь с высоты. Открыв глаза, я... – фантастика!... (дальше я буду рассказывать, как все было на самом деле, а Вы постарайтесь этому поверить) ...я увидел себя с о с т о р о н ы !
Вон он я, сижу на Зубе на камне, в зубах комуз, за мной (за ним!) копошатся ребятишки, вьется дымок костра, а сам я в это же время... парю над пропастью!!! За спиной меня (его!) вдали белеют белые вершины Абаканского хребта, а подо мной зеленые покосы! Тот, который я, с закрытыми глазами щиплет язычок комуза, а я, который все это видит, парю в невесомости! Ошалев от обалдения, я тряхнул головой – и мгновенно оказался снова на камне, в той же позе, держа во рту латунную скобку...

Дышать после всего этого, как вы понимаете, я начал далеко не сразу. Осторожно оглянувшись, увидел ребятишек у костра, белый хребет вдали... – ну, то есть, все то, что я видел «оттуда»... Офигеть! А ведь, взобравшись наверх, я ничего от усталости не осматривал, как сел на камень, так и сидел, не оглядываясь!

Спрятав комуз, я достал трубку, закурил и только сейчас стал приходить в себя.
Надо же! И что это было?

- Ты что, Степаныч? Неуж-то полетал? - Юрка возник передо мной и хитро всматривался в мою растерянную физиономию. – Дай-ка мне комуз, я тоже попробую. Мой отец, говорит, летал, а я ни разу.
Он начал тренькать, а я медленно встал и на ватных ногах побрел к костру. Чай немного исправил мне неравновесное состояние, а ребячий гомон окончательно вернул меня к действительности.

Вернулся Юрка и, возвращая мне комуз, рассмеялся.
- Ни разу не слетал! Дед и отец мой, говорят, летали, а у меня не получается! Уж который раз пробую, а никак!
Паренек, сидевший поодаль, на слова Юрки хмыкнул и посоветовал:
- Ты тоже говори, кто тебе мешает!
Все захохотали, а Юрка, указывая на меня, возразил:
- А вот Степаныч летал. Я подошел к нему, а у него глаза больше пряника. Я сразу понял, что он с того света вернулся. – Остряк захохотал. – Сейчас за ним глаз да глаз нужен, а то ведь сиганет со скалы, только и держи!

Рассмеялся и я – и то правда, не дай бог уверовать в то, что я летать умею! То ощущение невесомости, что до сих пор холодило грудь, уже стало слабеть, но пропало не до конца.

Ребятишки стали живо обсуждать этот феномен, вспоминали рассказы своих родителей и знакомых о таких же полетах с Зуба, кто-то стал философствовать о причинах и душе, а тот же Юрка подвел итог:
- Я думаю, что летать может не всякий. Вот Степаныч – не успел на гору взобраться, как тут же взлетел. А вот я никак не могу. Да и многие не могут. Тут, видать, без нечистой силы не обошлось!
Все снова загоготали, но я понял, что комуз мой сейчас пойдет по рукам. И точно – все время, пока мы распивали на вершине чаи, ребятишки по одному отправлялись на тот камень и дзынькали, надеясь взлететь. Мне почему-то повторять полет не хотелось совсем.

В село мы вернулись уставшие, но довольные: погода была ясная весь день, видимость была прекрасная, нафотографировались вволю, обследовали «отель Турбина», где кроме черных головешек и гранитной стены с огромной трещиной не было ничего примечательного, нашли «красивейшее горное озеро», оказавшееся всего лишь углублением в камне с заплесневелой красной водой, успели поискать ущелье, из которого «все разговоры в селе были слышны», не нашли, поели по пути черники, рассмотрели сверху наше село во всех подробностях – и в прекрасном настроении разбежались по домам.

Утром зашел Захарыч, послушал мой рассказ «о полете», хмыкнул и подытожил так: «На Гору ходили многие, но летали далеко не все. Там еще и не такое случалось. Люди такое рассказывают...».
Что рассказывают, в тот раз мне выпытать не удалось, а жаль. Я бы с удовольствием послушал.
Возникает вопрос - может, кто еще чего знает про нашу Гору? Неуж-то за все время, пока люди околачиваются возле нее, не произошло чего-нибудь такого, подобного вышеописанному? Пишите. Обсудим!
Не верю, что наша Царь-гора не окутана легендами!

зуб Салопа

ШПИОНСКАЯ НАХОДКА

Начало девяностых. Развал страны, ГКЧП, инфляция и все такое прочее. В стране не то, чтобы грустно, но и веселья мало. Мало того, накануне передали про очередной шпионский скандал. Таившиеся вблизи СССР враги с приходом перестройки начали все более наглеть, а с распадом системы вовсе оборзели, внося в страну хаос и беспорядок, а в наши умы вполне обоснованные страхи… К чему такое предисловие, поймете дальше.

Мы с женушкой пошли в лес по ягоды и забрели в Тупой угол. Это такое место, где тропа вдоль реки упирается в скалу и обрывается, потому как дороги дальше нет.

Место изумительное. Через полянку от реки огромные поросшие мхом базальтовые лбы, а за ними пихтач, под кронами которого заросли чернишника. Черные ягоды так привлекательно висят на мелких ветках, что через какое-то время наши губы и языки становятся лиловыми, а местами даже черными. Пора бы начать собирать и в туесок, но перед такой важной работой нужно отдохнуть. Находим поваленное старостью дерево и рассаживаемся на стволе, как на диване.

Женушка, сидевшая ближе к комлю, приметила на кустике еще одну ягодку, потянулась за ней… и замерла.

- Там что-то белое…

Мы раскопали мох, набившийся в прогнивший ствол, и вынули оттуда пахнущий плесенью крапивный мешок. Вывалив содержимое на землю, мы стали все это разбирать и обнаружили следующее: металлическая коробочка с рыболовными блеснами; перочинный ножик «Белочка», газета десятилетней давности; отдельно упакованный пакет со странным набором алюминиевых пластин, уголков и горстью болтиков. Набор блесен нас не сильно удивил, хотя таких в наших магазинах явно не было.

Но вот набор алюминиевых изделий нас сильно заинтриговал. Мало того, что они были тщательно обработаны, имели парные размеры от больших, размером с сиденье табуретки и меньше, но каждая из них была покрыта сетью аккуратно просверленных отверстий. Просверленным были и уголки. Изготовлено все было так аккуратно, будто на заводе, хотя видно было, что пластины были ручной работы, и труда на их изготовление было потрачено немало.

Какие, по-вашему, мысли стали роиться в наших головах? Конечно – шпионское изделие! На снасть для рыбалки это было совсем не похоже – зачем,  скажите, для такой «мордушки» сверлить столько отверстий да еще так аккуратно?

Антенна для приема и передачи шпионских сведений – вот что это! А рыбснасти… это так, для прикрытия. И советская газета тоже!

Придя домой, мы попытались собрать это изделие, но как ни бились, в единое целое свинтить его не смогли. Будто не хватало еще каких-то деталей. Не могли сладить хотя бы что-то путное, даже перфорированная коробка не складывалась? Не то, что какая-то антенна.

Гадали мы, гадали, да так ни к чему и не пришли. Постепенно пластины пошли в дело – стенки для крольчатника получились изумительные, а болтики разошлись на всякие разные соединения…

Собрался написать об этом только сейчас. 

Что это было?

Может быть, кто-нибудь знает, что такое мы нашли?