28 | 03 | 2024

ТАЕЖНЫЙ АНГЕЛ. РОМАН. ЧАСТЬ 4. ГЛАВА 4

angel

Глава четвертая

1329054988

ВСТРЕЧА И ПРОЩАНИЕ

 

Экскурсия в зиму.

Ночь пролетела в одно мгновение. Открыв глаза и взглянув на то место, где должна быть Лизка, удивленно отметил, что сегодня она опередила меня, и скорее всего, опять булькается в теплице. Олег обозначил сегодняшний день как выходной, потому можно было вволю поваляться.

Но поваляться не удалось. Лиза влетела в спальню словно вихрь.
- Вставай, лежебока! Олег уже теплую одежду пакует. Быстро завтракаем и уходим!
Вот те на! Я уж и забыл, что существует теплая одежда.
- И куда он собрался? И при чем здесь мы?
Я ухватил девчонку за руку и вознамерился ее обнять, но Лизка выскользнула из моих объятий.
- Ты же не знаешь ничего! Мы идем в горы, туда, где снег, где солнце!

Сборы были недолги. Распределили теплую одежды, лыжи в охапку – и вперед.
Зайдя за дом отца Леонида, мы вышли на дорогу, ведущую куда-то вверх. Постепенно дорога перешла в тропу, которая тоже повела нас в гору. Петляя в кустах, она забирала все выше и выше. Наша пятерка в составе Олега, Юры, Егора и нас с Лизой размеренно вышагивала по тропе. Тигренок Матрос, сопровождавший нас почти от самого поселка, все время рыскавший неподалеку, постепенно исчез. Видимо, миссию свою по охране нас от диких братьев наших меньших, не отказавшихся бы при случае испробовать нас на вкус, он посчитал выполненной. Хозяин тигра, Силантий, помахал нам рукой, и пошагал обратно вниз.

Постепенно тропа начала втягиваться в облака, постоянно висевшие над долиной. Воздух стал влажным, а потом стал понемногу свежеть. Под нашими теплыми одеждами в начале пути было довольно жарко, но сейчас жарко уже не было.

Туман облаков стал все более редеть, потом сбоку в нем образовалось большое светлое пятно, которое чуть ли не с каждым шагом становилось все более ярким.
Наконец совершенно неожиданно в глаза резанул солнечный свет. Оказывается, мы уже стали забывать, насколько ярко светит солнце!
- Возьмите. - Олег протянул каждому темные очки. - Для живущих в Долине они необходимы. По рассказам отцов первые ходоки нередко слепли, попадая под солнечные лучи, не понимая, почему. По дороге в Долину очки не нужны, а вот в дорогу в Усть-Нару без них никак. Исключая, правда, ненастные дни.
Ноги уже ступали в снегу, которого становилось все больше. Но что меня заинтересовало, тропа была хорошо натоптана. Спрашивать причину такой натоптанности я не стал, ожидая, что в дальнейшем это станет ясно и без разъяснений.

Мужики шагали сосредоточенно и молча, чего никак нельзя было сказать о Лизавете. Та только разве не визжала при виде солнца и белоснежных вершин вокруг, выраставших все больше с каждым нашим шагом.
- Невероятно! Там, внизу, вечное лето, а здесь вечная зима! А красотища какая! А небо! Я такого синего неба не видала никогда! Смотрите, смотрите, а там самолет летит.

Допустим, насчет того, что она такого неба не видела, тут она явно привирает. У нас в Горном Алтае такого неба навалом. А вот насчет самолета… я тоже долго смотрел на его след. Прожив в Долине не такое уж продолжительное время, стал отвыкать, что где-то в мире летают самолеты, плывут корабли, запускаются ракеты.
Внизу, в Долине, был свой космос, своя жизнь, будто цивилизация, неумолимо превращая Землю в вытоптанную планетку, нечаянно исчезла, оставив земную природу в покое. Живя в раю, невольно начинаешь думать, что и вся Земля такая же, нет ни бед, ни войн, кругом сплошная идиллия и божья благодать. Но увы, след самолета подсказывает, что нет, цивилизация все так же "победно" шагает по планете.

Наконец, мы поднялись на перевал. Отдышавшись, я стал осматриваться. Отсюда было хорошо видно, что скалы, окаймлявшие Долину, создавали между ними большую чашу, а сами были крутыми внутрь и пологими наружу. Предположение о том, что Долина - это дно вулканической воронки, стало очевидным фактом. Чуть дальше горы были сплошь. Это, если смотреть на солнце, слева. А справа гор не было.
- Там течет Лена, на которой и стоит село Усть-Нара. Там живут и те, кто родился в Долине, но не смог у нас прижиться, и те, кто собирается к нам, чтоб здесь обрести свою семью и жить счастливо.
Егор поводил рукой в варежке, показывая на горы, на Ленскую равнину, и на правах экскурсовода рассказывал нам об окружающих красотах. Лиза засыпала его вопросами, поминутно восторгаясь тем, что ее окружало.

Меня тоже восторгали окружающие нас хребты, сверкание их белых вершин и укрытые тенями провалы ущелий, но вопрос, почему тропа в глубоком снегу так хорошо утоптана не покидал меня.
Ее утоптали охотники или искатели минералов? Или ее постоянно вытаптывают звери? Тот же Матрос, например. Вряд ли тропа протоптана ходоками. Насколько я знаю, путь в Усть-Нару в это время года невозможен. Да и в Долину вроде никто оттуда не приходил, хотя как-то нам говорили, что скоро придет группа молодежи из Усть-Нары. Но праздника встречи с вновь прибывшими не было, это я точно знаю.

Странно, но спрашивать об этом мужчин, что сидели на валунах и о чем-то говорили меж собой, казалось мне… несвоевременно, что ли. Неожиданно Егор встал и, водрузив лыжи на плечо, зашагал по тропе дальше. Остальные смотрели ему вслед, и мне показалось, на их лицах просматривалось какое-то неясное сомнение.
Лизка же, совсем на тропу не смотрела. Она восторженно таращилась на окружающий нас мир с таким телячьим восторгом, что, казалось, дай ей крылья, тут же умчалась бы вдаль парить над горами.
Но все же загадка тропы давила на меня, и я не удержался от вопроса.
- Мы уже пришли, или пойдем дальше?
Мужики замолчали, и Юрий небрежно махнул рукой.
- А что там делать? Горы как горы. Их хорошо и отсюда видно. Лучше надеть лыжи и покататься по склонам.
Не хочет говорить? Ну ладно, пусть будет так.
- А где будем кататься? Тут же снег мягкий, провалимся.
Лиза ткнула палкой в снег, и та провалилась чуть ли не на всю длину.
- Здесь не получится, это точно. А вот там, на северном склоне, снег потверже. там и покатаемся.
Мы прошли еще дальше по тропе, и увидели лыжный след, ведущий в сторону. Пройдя по нему метров пятьдесят, мы оказались на теневой стороне, где снег был более твердым. Видимо, тут еще и метели поработали, потому что наст был таким как надо для катания.

Мы с Лизаветой, конечно же, култыхнулись в снег, не проехав и десяти метров, а вот мужики заскользили вниз вполне уверенно. Особенно нас поразил Юрий. Он выписывал такие виражи, что даже подумалось, что не горнолыжником ли он был раньше? Спустившись на сотню метров, мужики остановились, дожидаясь нас.
Я понемногу освоился, галсы уже получались пусть не изящно, но вполне сносно. Детские катания с наших гор оставили мне довольно неплохие навыки владения лыжами, но вот Лизка…
- Ты что же, ни разу на лыжах не каталась? - Я спросил, хотя знал, что лишь немногие девчонки в школе уверенно владели лыжами. А с гор так никто из них и не рисковал съезжать. Вот сидя на картонке - это да!
- А у меня и лыж-то никогда не было. А в школе мы физру не любили, а по лыжне только шагали, чтоб двойку не получить.
Ну, конечно! Какие лыжи, когда все внимание было направлено на бантики-фантики да любовные записки!
- Ты не съезжай прямо вниз, а двигайся галсами как я. Смотри!
Я демонстративно начал крутить корпусом, разворачивая лыжи чуть ли не на сто восемьдесят градусов, и скользя вниз уступами. Лизка наклоняла голову вслед моим выкрутасам, а потом спросила:
- А у меня хватит сил так поворачивать лыжи?
- На месте вряд ли. Но в движении это делать легче. Давай, пробуй.
Сначала она все так же валилась в снег, но постепенно, на малой скорости что-то стало получаться. Конечно, нормальным спуском это было трудно назвать, но все же продвигаться вниз мы стали быстрее.

Мужики опять нас подождали, и когда мы подъехали к ним. Я спросил:
- Мы снова будем подниматься вверх?
Совсем неохота было шарашиться обратно к тропе. Вот поэтому мы дома, на Алтае, всегда забирались повыше в гору, чтоб потом ехать вниз долго и только при огромном желании подниматься опять в начало спуска. А чаще просто шли домой.
Олег улыбнулся и ответил:
- А зачем? Скоро снег кончится.
И правда! Я глянул вниз, а там снежной равниной стелился слой облаков.
- А я не накаталась! Хочу еще прокатиться. Меня только-только Рома научил, как правильно съезжать, а уже домой.
- Ничего страшного. Завтра можете повторить катание. Юрий поведет школьников на гору, можете с ним пойти.
- А сейчас мы куда? Мы же уехали далеко в сторону.
- В Долину несколько спусков, по одному из них мы и попадем к дому.

Скоро снег закончился, и спускаясь дальше, пройдя слой тумана, мы почувствовали тепло, идущее снизу. Вскоре нам пришлось снять теплую одежду, лето Долины бежало нам навстречу. Опять пошла зеленая трава, а потом и зеленые деревья. Фантастика! Мы опять вышли из зимы и пришли в лето!

Тропа была твердой, и мы постепенно перешли на бег. Семеня ногами, мы быстро спускались вниз. Удивительным было еще и то, что вышли мы как раз к дому Олега.
- Это потому, что та тропа более пологая, по ней подниматься легче. А по этой легче и быстрее спускаться.

Нас уже ждали. Вся семья Олега была в сборе. Варвара начала метать на стол все подряд, вполне справедливо полагая, что после такой прогулки что ни выставь, все будет уничтожено с огромной скоростью. Ребятишки, тоже вовсю работали ложками. Видать, ждали нас, проголодались. Но и болтать языками успевали. Все спрашивали нас, понравилось ли нам кататься на лыжах. Я так понял, что на гору они ходят довольно часто, потому как старший из них прихвастнул, что уже научился ездить на одной лыже. Чуть позже я понял, что лыж в Долине не так уж и много, потому те, кто сломал лыжу, дальше катается на одной.

Через какое-то время тарелки были подчищены и кружки опорожнены. Ребятня сорвалась и улетела из дома.
- Хозяин, а что ж ты бражки нам не предложишь?
Юрий, облизывая ложку, красноречиво собирал стаканы в кучку.
Варя тут же метнулась в сени и вынесла оттуда крутой бочонок.
- Подождем Егора. - Олег положил руку на бочонок. - Он должен скоро прибыть.

- Роман Батькович, а не сбегать ли нам на теплицы?
Лиза хищно глянула на меня, и я понял, что в речке мне опять придется быть атакуемым ненасытной разбойницей.
Девчонка на бегу сорвала с себя одежду и плюхнулась в воду, подняв тучу брызг. Я же решил чуток погодить и посмотреть на фулиганку с берега.
Лизавете, похоже, было хорошо и без меня. Она плавала голенькой, нисколько передо мной не робея, а я любовался ею, в который раз чувствуя радость от того, что встретился с этой феей здесь, в зеленом раю. А Лизка, явно догадываясь, что я в восторге от нее, крутилась и так, и этак, подставляя мне для обозрения все изгибы своего чудесного тела.
Наконец, истинная ее натура возобладала, и разбойница начала плескать в меня водой, явно провоцируя на ответные действия.В этой изумительной речке мы могли булькаться бесконечно, но пора было возвращаться.

Невероятные события.

Егор уже вернулся.
Опорожненные его тарелки стояли в стороне, и он превратился в виночерпия. Наполняя кружки, он взмахом руки подозвал нас и протянул нам наполненные бокалы. Затем встал в позу Наполеона, засунул свободную от кружки руку за пуговицу косоворотки и торжественно произнес, обращаясь к сидящим за столом:
- Товарищи господа соратники! Давайте осушим сии братины в честь наших несравненных Лизы и Ромы. Вы оба были ниспосланы нам высшими силами совершенно вовремя и потому достойны того, чтобы мы трижды восславили вас за это!
Трое мужчин встали и рявкнули:
- Слава! Слава! Слава!

Я уже начал было улыбаться, воспринимая это славословие как шутку, но вдруг с удивлением заметил, что лица мужчин были совершенно серьезными и смотрели они на нас такими глазами, что у меня по спине пробежал холодок.
Лиза тоже, как и я, вначале хихикнула, но увидев, что ни Олег, ни Егор, ни Сергей, ни Юрий даже и не думают улыбаться, замерла в недоумении, удивленно переводя глаза с одного на другого.
Прошло несколько минут. Тишина в комнате стояла оглушительной. Затем мужики выпили, сели и опустили глаза долу. Видя все это, мы с Лизой сидели, боясь шевельнуться.
Что это было? Ведь только что все улыбались и шутили.
И тут такое.
Все будто оцепенели...

Наконец, Олег первым нарушил молчание. Он встал, обошел стол, встал за нашими спинами и, положив руки нам на плечи, произнес:
- Ни вы, ни мы, и никто из жителей Долины не знали до некоторых пор, почему именно вы неведомым способом оказались у нас. Зато теперь для многих вы стали богами и ни один человек не может с этим спорить.
Мы сидели как громом пораженные!
Олег же продолжил:
- Скоро вы вернетесь туда, откуда прибыли к нам. Это случится совсем скоро. Но пока успевайте наслаждаться нашим зеленым раем, продолжайте радоваться нашему теплу, нашим плодам и ягодам, купаться в наших теплицах. Пусть эти дни запомнятся вам как самые счастливые дни в вашей жизни. Наши хмурые лица сегодня пусть не пугают вас, мы так полюбили и тебя, Рома, и тебя, Лиза, что будущая разлука с вами гнетет нас уже сейчас. Смотрите, даже Юра прослезился.
Сидящий напротив нас Юрий сменил хмурое выражение лица на веселое и картинно стал собирать слезинки в ладонь.

- Ну все, все! Хватит кукситься. Егор, наполни бокалы, потому что сейчас произойдет то, чего мы все, а тем более Лиза и Рома долго ждали.
Егор стал волшебничать с бочонком, а Олег, почему-то взглянув на часы, опять обратился к нам:
- Сейчас вы получите то, о чем давно мечтали.
Возникла совсем небольшая пауза, пока Олег всматривался в свои часы, но эти секунды показались мне вечностью. Я не знал, даже не предполагал, что сейчас произойдет, но подсознательно чувствовал, что готовится очень большой сюрприз!
И тут… Олег… вынул из кармана куртки и подал мне… предмет, который я ожидал увидеть меньше всего! В его руке лежал… мобильный телефон!!!

Лизка тоненько взвизгнула и прижала руки к щекам. Вот это был сюрприз!
Пока я обалдело рассматривал мобильник, Лиза уже сообразила, что надо делать, и стала меня тормошить:
- Звони! Ну звони же! Звони скорее!
Она вся трепетала и била мне по руке.
- Ну скорей же! Ромочка, очнись! Набирай номер! Звони своей маме!
Голос Олега совершенно спокойным тоном, будто это было для него рядовым событием, из-за моей спины произнес:
- Набирай три пятерки. Ваши родители уже готовы вас слушать.

Что было потом, описанию не поддается. Оказалось, что родители и родственники мои и Лизы находились в нашем доме на Алтае, слышали нас прекрасно с помощью громкой связи, неизвестно кем и как установленной там же. Мы тоже слышали их прекрасно, потому наговорились вволю.
Радости и их, и нашей не было предела! Говоря со своими, я занимался в основном тем, что успокаивал их, мол, жив и здоров, а они чуть ли не хором звали меня домой. Лизка, та вообще была на вершине счастья и чуть не целовала мобильник, непрестанно взвизгивая, когда узнавала кого-нибудь из родственников.
Олег, все время поглядывая на часы, показывал нам, что все нормально, время еще есть.

И мы наговорились! Точнее, накричались до хрипоты. Мы ведь так давно не виделись! Нам-то с Лизкой было легче, мы оказались в раю. А каково было нашим родителям? Их дети исчезли, пропали, ничего не сказали…
Видя, что Олег поднял руку, мы наперебой стали прощаться, обещая, что скоро вернемся и уж тогда наговоримся вволю.

Связь оборвалась. Олег передал телефон Егору и попросил:
- Передай по линии, что связь была устойчива. Поблагодари и дай отбой. Передай на перевалы, пусть усилители оставят на месте, а сами возвращаются.
И еще подарок
Похоже, мы с Лизкой были в таком шоке, что Юрий воскликнул:
- Счастье свалилось и чуть не пришибло? И как будете жить дальше?
Действительно, мы были так переполнены чувствами, что, можно сказать, раздавлены ими. Лизавета до сих пор была там, со своими родителями и родственниками, потому что не реагировала ни на что. Да и я был в похожем состоянии, потому на заданный Юрой вопрос никто из нас не прореагировал.

- Давайте оставим их в покое, пусть оклемаются. А мы пока на крыльце посидим.
Мужики вышли, а мы с Лизой продолжали сидеть в тех же позах и тех же состояниях и с теми же улыбками на лице.
Лишь спустя довольно продолжительное время первой очнулась Лиза.
- Да… это была фантастика! Ты мог такое себе представить? - Повернула она ко мне свое восторженное личико. - В таком месте и мобильная связь? Невероятно!
- Ну, не совсем мобильная, как я понял… - пробубнил я, все еще вспоминая мамин голос. - Это, скорее всего, радиосвязь. Помнишь, Олег сказал про усилители?
- Да какая разница, радио это или сотовая? Главное, что нам удалось поговорить с родителями и успокоить их.

Ну, конечно! Женщина всегда далека от понимания сути. Для нее главное результат. То есть, адские сложности, как я полагаю, вставшие перед людьми ради того, чтоб нам удалось связаться с родными, выше ее понимания. Но ведь они справились! А как, как они это сделали? Это было выше моего понимания. Удивительно!
Мы опять сидели молча.
Каждый думал о своем.

Стукнула дверь, и мужики вошли в дом.
- Ну, что, успокоились?
- Олег, это было невероятно! - Лиза вскочила с лавки, подбежала к мужчинам, обняла и расцеловала каждого. - Я так счастлива, что мои папа с мамой теперь перестанут плакать, раз мы живы и здоровы. Наверное, нам никогда по-настоящему вас не отблагодарить за такой подарок!
- Ну, что ты! - Олег улыбнулся - У нас связь с Усть-Нарой была и раньше, но вот наладить ее с Алтаем удалось совсем недавно. Сделать это было просто необходимо, и мы рады, что это получилось.
Олег с друзьями сели за стол, и виночерпий Егор опять наполнил кружки.
- Давайте выпьем за вашу радость!
Мы выпили, и я вдруг почувствовал, что мог бы опорожнить бочонок одним махом. Видимо, общение с родными отняло у меня столько энергии, что организм стремился возместить ее большим количеством жидкости.
Лиза, было видно, тоже испытывала сильную жажду, потому что выскочила в сени и вернулась с ковшиком, полным воды, отпивая ее на ходу.

- Но и это еще не все! - Олег показал Егору на бочонок, и тот опять собрал кружки в кучку. - Мы решили сделать вам еще один подарок. Только сильно не волнуйтесь, он попроще, и не потребует от вас больших эмоций.
Лиза опять распахнула глаза и обвела удивленным взглядом четверых бородачей.
- Дело в том, что вы уже давно заслужили право иметь отдельный дом и жить в нем своей семьей. Как раз недавно такой домик освободился, и мы дарим его вам. Прямо сейчас, не откладывая, вы получите его в свое владение.
Сказать, что меня охватила оторопь от того, как быстро сегодня чередуются события - это значит, что не сказать ничего!
- Но к подарку нужно идти. Встаем и выходим. Сергей, не забудь бочонок прихватить из сеней.
Мужики подхватились и потянулись к выходу.
Вслед за ними были вынуждены пойти, и мы с Лизаветой.

Сегодня на нас свалилось столько всего, да и выпитая бражка помогла, что я лично уже мало чего соображал. Шагая по дороге, тянущейся вдоль домов в сторону Ущелья Мастеров, я только чувствовал в руке Лизкину руку и даже не осматривался вокруг.
Меня переполняли чувства, вызванные и обращению к нам как к богам, и совершенно фантастическим разговором с родичами, и поиск причин этой лавины событий. Да и странное поведение мужчин тоже давило на ум. Сегодня они были какими-то… отчаянно щедрыми, что ли. Что за этим стояло, было непонятно, но чувствовалось, что назревают события, которые общими мерками не измерить.
Домик стоял в конце селения недалеко от Ущелья Мастеров. Перед тем, как войти в него, один из мужиков в сенках дернул заводную ручку электрогенератора, и яркий свет полыхнул с потолка.

Домик был чудо как хорош!
Уютная и чистая кухонька; комната, увешанная вышивными картинами и орнаментами с большим круглым столом посередине; спаленка с широкой, убранной лоскутным одеялом кроватью - все, как в таких же домиках Долины. Было такое ощущение, что хозяева домика вышли ненадолго и скоро вернутся.
- Располагайтесь! Это ваш дом, потому в нем вы полные хозяева. Все, что вы видите, собрали радостинцы исключительно для вас. В леднике мясные продукты, а в лабазе сушеные овощи, фрукты, корни и семена. Ну а свежие фрукты и ягоды вы уж сами найдете. Вокруг домика сплошные кустарники и деревья. Речка почти прямо под окнами.
Олег кивнул Сергею, и тот выгреб с кухонной полки кружки, чашки и ложки, достал из шкафа фрукты и пригласил всех к столу.

Мы опять сидели так, что мужики расположились на одной лавке, а мы с Лизой напротив них.
- Ну, что ж, теперь у вас есть свой дом. Бывшие хозяева ушли в Усть-Нару и решили остаться там. Потому домик перешел вам как бы в наследство. Об этом же сильно просили бывшие хозяева. Они очень старались, чтобы вам здесь понравилось. Так что живите и радуйтесь! Если чего-то не будет хватать, смело обращайтесь или к нам, или к другим жителям. Уверяю вас, отказа богам не будет никогда!
Наполненные бражкой кружки мы тут же опорожнили и стали уплетать фрукты, к удивительному вкусу которых я так и не смог привыкнуть. Все слегка опьянели, потому поднялся шум, среди которого пожелания счастья и наши ответные благодарственные излияния перемежались шутками и анекдотами.

Но и это было не все!
- Прямо завтра, если вы за ночь не придумаете ничего другого, мы устроим свадьбу! Поженит вас отец Леонид. А то сколько же вам можно смотреть друг на друга влюбленными глазами и не воспользоваться такой счастливой возможностью - соединить ваши сердца именно здесь, в Долине Радости, чтобы в дальнейшей жизни ваша свадьба вызывала в вас только радостные чувства. Мы все прошли через это, и можете не сомневаться - воспоминания об этом событии живут с нами всегда и дают нам мощную подпитку для семейного счастья.
Кружки потянулись в нашу сторону, и нам не оставалось ничего другого, как причаститься к бражке в очередной раз. Волшебная жидкость смыла все неясности и вопросы, и мы веселились изо всей силы.
В какой-то момент мы с Лизой неожиданно остались в доме одни. Гости - как уже теперь мы имели полное право в нашем доме их так называть - один за другим растворились в дверном проеме с обещаниями, что уж завтра-то они нам покажут, что такое настоящее веселье!

Мы и ночь

Оставшись вдвоем, мы, конечно, устремились к речке. Мы уже настолько привыкли бултыхаться в ней каждую свободную минуту, что обойтись без нее в этот "день подарков" мы не могли.
- Давай, я раздену тебя, а ты меня.
Ночь уже улеглась в Долине, но Лизкины глаза сияли таким светом, что, она вся казалась мне сказочной волшебницей, пришедшей из детских снов. Она стянула с меня рубаху и развязала тесемки на портках.
- А теперь ты!

В общем-то это мы уже проходили, и казалось бы, что такое простое дело, как освобождение девушки от одежды, не вызовет затруднений. Но Лиза сегодня к этому отнеслась иначе и прошептала:
- Я хочу, чтоб ты раздевал меня как можно медленнее.
Да я только за! Поднимая сарафан, я водил руками по бархатному телу девушки, поминутно прижимаясь к ее обворожительным губам Мне и самому не хотелось, чтоб сие чарующее действие быстро закончилось!

Но Лизка опять сама все испортила!
В тот момент, когда чувство любви и благоговения к моей богине достигло вершины, она неожиданно выскочила из моих объятий и, подхватив спадающий сарафан, напялила мне его на голову, да так, что тесное платье лишило меня зрения и свободы рук. Все, что я успел подумать - это то, что край берега совсем рядом. Так и оказалось. Лизка, вовсю хохоча, слегка толкнула меня, и я грохнулся в воду!
Ну, злодейка! Ну, держись!
Треск разрываемой материи стал сигналом к тому, что сейчас совершится справедливое возмездие. Я отбросил клочки Лизкиного сарафана и собрался было накинуться на несчастную, но поблизости ее не оказалось. В темноте только слегка поблескивала взбудораженная мной речная вода, отражая свет окошек дома, а девчонки в реке не было!
- Ага, спряталась в воде! Ну, ты сейчас получишь!
Я нырнул и, водя руками в воде, начал исследовать те'плицу.
Нету!
Тогда я стал ощупывать обрывистые берега, думая, что Лизка прячется под ними.
И опять напрасно! Где же она?

Наконец, поздняя догадка озарила меня - сбежала!
Я ворвался в дом, ввалился в спальню и… Лизка пригасила лампу, и вид ее волшебного тела, лежащего на кровати, враз лишил меня той решимости отомстить взбалмошной девчонке, с которой я рвался в дом. Кулаки мои разжались, но сердце биться ничуть не перестало, а зачастило еще больше. Я подполз на коленях к кровати, где лежала девушка, ее рука легла на мою руку, и мы провалились в омут любви…

Мудрëное утро

- Ты не забыл, что у нас сегодня свадьба?
Лиза, конечно, поняла, что я уже проснулся, хоть и не открыл глаза, но просто промолчать не смогла.
- Какая еще свадьба? Ты что, собралась за кого-то замуж?
Я посчитал, что шутка на ее вопрос звучит вполне уместно. Но просчитался. На такие шутки у девушек совсем иной взгляд, чем у нас, мужчин.
- Наша с тобой свадьба! Или ты хочешь отвертеться? Ну уж нет. Ты вчера обещал!

Вот опять! Стоит мне промолчать на любой Лизкин вопрос, как молчание в ее понимании мгновенно превращается в обещание! Да что Лизка! Все женщины такие!
- Ладно, ладно! Я же не отказываюсь. Но у нас же нет свадебных нарядов. Что я, в этих портках и босым поведу тебя под венец? Да и ты в сарафане совсем на невесту не будешь похожа.
Лизке, конечно, хотелось быть в свадебном платье с фатой на голове, но она мужественно выговорила:
- Так ведь это не главное. Главное, чтобы ты был со мной навсегда!
Неожиданно девушка погрустнела, и опустив голову, еле слышно сказала:
- А ведь ты ни разу не признался мне в любви…

Молния пронзила меня - а ведь так и есть! Мысленно я слово "люблю" произносил тысячи раз, а вот вслух ни разу.
Подскочив к девушке, я поднял ее на руки, закружил по комнате и крикнул:
- Лизка, я люблю тебя-а-а-а-а!
Девушка вырвалась, обняла меня за шею и впилась мне в губы. Потом чуть отодвинулась и едва слышно сказала:
- А как я тебя люблю, ты даже не представляешь!
Я прижал девушку к себе, и мы опять целовались, целовались, целовались…
А потом, конечно же, опять рванули к речке!

Нерадостные мысли

Набарахтавшись в воде, мы растянулись на траве прямо во дворе, на найденном в доме покрывале, испытывая при этом райское наслаждение.
Я уж заподумывал придремнуть, но неожиданно Лиза положила мне голову на грудь и задумчиво произнесла:
- Ты не заметил ничего странного в том, что происходит вокруг в последние дни?
- Нет.
Были у меня, конечно, кое-какие подозрения, но события вчерашнего дня стерли все до основания.
- А что заметила ты?
Лиза легла на спину, и стала перечислять:
- Домик, что нам подарили. Как-то странно. С чего бы это вдруг люди ушли из рая в село, где морозы, да еще и тогда, когда вроде как пути туда нет.

Точно! Я тоже вспомнил, что людей я стал встречать намного реже. Ведь раньше они были повсюду, а уж в реке-то их было всегда много. Конечно, люди попадались нам навстречу, но было их как-то уж слишком мало.
Лиза продолжила.
- А куда девались дети? Их же не стало почти совсем! Вспомни, вчера и Вариных ребятишек не было с нами, когда мы разговаривали по телефону. Олег, правда, намекал, что Сергей поведет школьников кататься на лыжах, но ведь и других я не вижу!

Мы стали вспоминать и другие изменения, происшедшие в Долине, и насобиралось их не так уж и мало. Тишина в Ущелье Мастеров, хотя раньше шум станков оттуда слышался постоянно. Даже в выходные дни, как и сегодня, там всегда что-то громыхало и стучало.
- Мы с тобой почти всегда заняты друг другом, потому и не замечаем перемен. А они есть.
Вспомнили мы и то, что давно не видели жен и детей Олеговой компании. Перестали быть слышны крики петухов по утрам. Намного стало меньше собак. Пропали ночные огоньки лампочек домов, видимые раньше с воды будто светлячки между деревьев.
Мы вспомнили даже какое-то необычное поведение Олега с мужиками. Мне вспомнились фразы, брошенные Олегом как бы случайно. "В свете нынешнего положения", "Скоро вы вернетесь туда, откуда прибыли к нам", "У вас еще хватит времени насладиться нашим зеленым раем". И еще, и еще… А их слова о том, что люди считают нас богами - это что?
Постепенно мы с Лизой утвердились в мысли, что в Длине что-то происходит, и местные жители этому не рады.

Свадьба

Спать этой ночью нам почти не пришлось.
И дело было даже не в наших любовных ласках.
Гул, идущий снизу, продолжался почти всю ночь. Он то усиливался, то стихал, то переходил в рокот.
- Мне кажется, что с каждой ночью гул усиливается! - Лиза обеспокоенно прижималась ко мне. - Как думаешь, это очень опасно?
Что я мог сказать? Для меня это гудение земли, тоже было очень неприятным. Днем гул стихал, иногда даже прекращался совсем, но ночью усиливался. Может быть, нам казалось, что ночью гул усиливался, потому что ночью всегда все слышнее, но то, что гул постепенно становился громче, было несомненно. Все же, как бы я ни думал, Лизу нужно успокаивать.
- Возможно активность вулкана повысилась, но думаю, что он скоро затихнет. Ведь в Сибири, исключая Камчатку, взрывов вулканов не наблюдалось.

Утешение слабое, но мне показалось, что Лиза немного успокоилась.
- Да! А чего ты до сих пор в кровати? – Я развернулся и глянул на девчонку. - Ты ж сегодня выходишь замуж!
- Что ты говоришь! И за кого же, не подскажешь? – Лизка будто бы удивленно подняла брови.
- Ага, попалась! То есть, тебе все равно, за кого, лишь бы выскочить?
- Так ведь выбирать-то почти не из кого! Из всего мужского населения Долины только один постоянно мельтешит у меня перед глазами и строит мне глазки!
- Так, и кто этот счастливчик?
- Спешу тебя разочаровать - это… ты!
Фулиганка отбросила одеяло, уселась на меня верхом и хищно оскалилась.
- Что, испугался? Отольются тебе Лизкины слезки!
Я уж было приготовился сбросить прекрасную наездницу и залепить ей рот поцелуем, но Лизка вдруг приложила палец к губам.
Мы выглянули в окно. По улице шли люди, пели и махали руками нам в окно.

Едва мы успели натянуть одежду, как в дверь постучали.
- Та-а-ак! Народ пришел на свадьбу, а невеста и жених дрыхнут?
Евдокия уперла руки в бока и грозно оглядела смущенных хозяев.
- Женишок, выйди к людям, оставь нас посекретничать.

Двор был заполнен мужчинами в нарядных косоворотках. При виде меня все зашумели, подскочили ко мне, схватили и стали подбрасывать в воздух, крича при этом:
- Рома, Рома - наш герой, женишок наш молодой!
После третьего взлета меня опустили на землю, и Юрий - а кто же иначе! - скорчил на лице кривую мину и показал на меня пальцем.
- И в этом рванье ты собираешься вести под венец прекрасную Елизавету? Тебе не стыдно?
Оглядев мои "вериги", он громко приказал:
- Ну-ка, мужики, приведите жениха в подобающий вид!

1000-6c35800c5c74ed74d0d63738efe473bb

Не прошло десяти минут как окружающие мужчины сначала раздели меня и тут же одели, но уже в другую одежду. Оказалось, что они принесли и натянули на меня очень даже приличный костюм. В руках одного из мужчин оказалось большое зеркало, и я увидел в нем себя.
Красавчик! Блестящие туфли, костюм-тройка и даже бабочка - ну, прям настоящий жених!
- Ну вот! Теперь не стыдно и на глаза невесте показаться!
Юрий обошел меня со всех сторон и удовлетворительно цокнул языком.
- А ну, расступись! Жених хочет увидеть свою невесту!

Толпа расступилась и…
На высоком крыльце стояло что-то неземное! Белоснежное летящее свадебное платье и фата, слегка прикрывающая лицо, сделали с моей Лизкой что-то бесподобное. На крыльце, будто бы готовая к полету, стояла фея! Зардевшаяся от смущения, девушка была так прекрасна, что я… поймал себя на мысли - моя Лиза на самом деле небесное божество!
Лиза еще не успела сойти с лестницы, как я подскочил к ней и подхватил на руки. Я смотрел на мою богиню и не мог оторвать взгляд - чудо! Настоящее чудо!

- Эй, юноша! Не рановато ли ты сграбастал эту девушку, не имея на нее ни малейшего права?
Евдокия с Юрием уже были опоясаны лентами как наши свидетели и показывали нам куда-то в сторону.
Мы с Лизой оглянулись и увидели отца Леонида, стоящего между двумя старцами.
Опустив девушку на землю, я взял ее за руку и повел к седовласым дедам.
Не зная совершенно свадебных порядков, тем не менее, я почему-то знал, как себя вести. Скорее всего, свадебный обряд в Долине не должен быть слишком заумным, потому я сделал то, что мне казалось правильным.
- Уважаемый отец Леонид, уважаемые отцы! Я прошу вашего согласия, чтобы эта прекрасная девушка стала моей женой. Мы любим друг друга и хотим создать в вашей прекрасной Долине еще одну счастливую семью.
Мы оба поклонились. Поклонились в ответ и старцы.Отец Леонид чуть вышел перед, еще раз поклонился и произнес слова, звучащие, как мне подумалось, очень даже необычно:
- Дорогие Рома и Лиза! Вы к нам в Долину Радо’сти спустились с небес, потому, считая вас небожителями, мы вроде бы не вправе решать, быть вам мужем и женой. Это смогли бы сделать и небесные хозяева. Но мы считаем великой честью для себя соединить ваши руки здесь, у нас, в знак величайшего к вам уважения и почитания. Подойдите ко мне и дайте мне свои руки.

Один из старцев открыл ларец, и отец Леонид достал из него два золотых кольца.
- Наденьте друг другу эти кольца в знак того, что теперь вы будете связаны цепью любви и никакие беды и невзгоды не смогут вас разлучить.
Кольца, мало того, что подошли как раз, но были с гравировкой долины Радости и сегодняшней датой.
- А теперь, как муж и жена, поставьте печати на ваши уста, чтобы ничто не могло вас разлучить до конца дней ваших.
Лизка будто только этого и ждала - впилась в мои губы так, что народ вокруг одобрительно загудел.

Дождавшись, когда мы, наконец, оторвались друг от друга. отец Леонид обратился к толпе:
- Ваши добрые слова и подарки украсят этот счастливый день Романа и Лизаветы. Подходите и радуйте молодоженов!
Первым подошел Олег.
- Любви и согласия вам, дорогие! Надеюсь, ваше пребывание здесь было радостным, а ваше сочетание именно в Долине Радости стало счастливым.
Он обнял нас и… ушел в дом! Что бы это значило?
Олег быстро вернулся, еще раз обнял нас, а за ним чередой пошли все остальные, которые также после поздравлений уходили в дом и быстро возвращались обратно.
Народу было не так уж и много, потому, когда, все прошли через нас и дом, Евдокия приказала:
- Молодожены идут в дом успокоиться и рассмотреть подарки, а вы, - она обратился к гостям, - займитесь столами!
Свидетели, Юрий с Дусей, все время стоявшие возле нас, подхватили нас под руки и повели в дом.

В доме все было по-прежнему, лишь на столе стояла шкатулка, инкрустированная самоцветами.
- Мы оставим вас ненадолго, а потом придем и уведем к столам.
Юрий с Дусей вышли.
- Давай посмотрим, что в шкатулке?
Лиза на цыпочках двинулась к шкатулке.
- Ах!
При виде содержимого мы вскрикнули одновременно - шкатулка была полна драгоценностей! Чего там только не было: от колец и браслетов до алмазов и золотых самородков!
Лиза перебирала сверкающие вещицы, стоя на цыпочках, будто не верила, что это все теперь ее и ничье больше.
- Невероятно! И это все нам?

Лиза была явно в шоке. Она, было видно, неудержимо хотела примерить все это богатство, а я вдруг подумал: "А ведь в Долине невозможно все это реализовать - негде! Даже носить на себе не удастся. Не для косовороток и портков предназначено такое богатство. Значит, что?".
Додумать эту мысль до конца мне не удалось, так как пришли наши свидетели и увели нас к столам.
То, чего мы не знали.

Праздник шел как обычно. Поздравления, тосты, заздравные речи и славословия, поглощение бражки в немалых количествах - все было искренним, шумным и радостным. Удивляло только то, что гостей было совсем немного. Кроме того, женщина была только одна - Евдокия. Впрочем, ее одной хватало на все: она была и шафером, и тамадой, и запевалой, и царила над всем, что происходило в этот счастливый день на полянке возле нашего дома.
Лиза была в центре внимания.

Она была чудо как хороша! Порхая между гостями, она будто заворожила всех и каждого. Вытягивая на танцы Долинских скромников, Лиза, не стесняясь, вела их и кружила, да так, что они с удивлением узнавали, что вполне могут быть довольно умелыми партнерами в танце! Она даже сплотила их в хоре и спела с только что созданным коллективом несколько популярных песен.
Словом, сегодняшний праздник был как бы бенефисом моей прекрасной Лизы, и она была счастлива.

А я… Я тоже принял сегодняшнее веселье как самое невероятное событие в моей жизни, хотя в глубине сознания не исчезало восприятие всего как события на грани фантастики. В дальней глухомани, среди тропической невероятной природы, в окружении людей, некоторая часть которых ведет свое родство от тех, кто несколько веков назад поселились в Долине, пройдя перед этим тысячи верст сквозь снега и северные вьюги - я такое не смог бы представить даже во сне!Вот бы еще прояснить несколько вопросов, что роились в моей голове…

Большая беда.

В какой-то момент, увидя, что один из "пришельцев", Сергей, расположился под деревом, отдыхая от очередного танца с моей женой, я ринулся к нему, готовясь расспросить его о том, что меня беспокоило.
Присев рядом, я уже открыл было рот, чтоб начать расспросы, но Сергей меня опередил.
- Давай, отойдем к реке и там поговорим. Пусть Лиза веселится. Незачем пока ей знать обо всем.
Вот те нате! Чувствую я, разговор будет серьезным.

На бережке мы сели на лавочку, вкопанную, видимо, бывшими хозяевами нашего домика, помолчали, и Сергей сказал:
- Ну, давай спрашивай. Вижу, вопросов у тебя накопилось немало. Сегодня мне разрешено ответить на всё, о чем ни спросишь.
Мужчина смотрел мне в глаза, лицо его было серьезным и далеко не улыбчивым.
Я начал с первого, что меня удивило.
- Скажи, а почему у нас на свадьбе так мало гостей? Нам рассказывали, что обычно собирается все население Долины, а здесь и двух десятков нет.
Сергей невесело улыбнулся.
- На вашей свадьбе присутствуют все, кто остался в Долине.
- Ка-ак? - Я был ошарашен. – Как все? А остальные где?
- Ушли. В Долине больше никого нет.
- Как ушли? Ведь ты же сам говорил, что зимой пути из Долины нет.
- Мы прокопали в снегу лаз в пещеру, по которой можно выйти на тропу к болоту. Ты же видел, как утоптана тропа, когда мы ходили кататься на лыжах.

От этих слов у меня похолодела спина.
Значит, в Долине стало так плохо, что люди не могли больше оставаться здесь и решились уйти отсюда!
- Неужели все, и дети, и пожилые решились пойти через болото в мороз и пургу?
- Нет, не все. Дети, старики, их пестуны и некоторая часть взрослых ушли через портал к вам на Алтай.
- Что-о-о? Какой п… портал?
Сказать, что я был в шоке – это ничего не сказать!
Видя, что я готов свихнуться, Сергей положил мне руку на плечо и улыбнулся.
- Да, через портал, который вы с Лизой нам подарили, как оказалось, во спасение. После вашего внезапного и удивительного появления здесь, мы сначала тоже были в шоке, но потом на совете отцов было решено установить за избушкой постоянное наблюдение. Постепенно мы выяснили, что в избе находится портал, соединяющий нашу Долину и ваш Алтай. Какие эксперименты мы с ним проводили, это неинтересно, но мы выяснили «расписание» его работы. Через какое-то время стало точно известно, когда и в какое время он работает на вход и на выход. Мало того, нам удалось слегка подкорректировать место выхода из портала на Алтае. Было найдено место, куда мы могли отправить людей, не опасаясь, что местные власти их не примут. Этим местом стал откупленный нами туркомплекс недалеко от президентской виллы. Сам президент и стал нашим опекуном.

Вот это да! Фантастика! Невероятно!
- А почему президент? Он-то каким боком?
- А ты подумай. У нас же нет прописки, паспортов. Ваши алтайские власти могли нас не понять, и прибытие такого количества «бомжей» ими было бы понято неоднозначно. Помогло еще и то, что наших людей, выходцев из Долины, не так уж и мало в разных структурах власти вплоть до высших. Поработать им пришлось немало, чтоб донести нашу проблему до первого человека в государстве. Президент все правильно понял и взял нас под свое крыло. Вот так и получилось, что одна часть жителей Долины ушла в Усть-Нару, а другая телепортировалась на Алтай.

Видимо, вид у меня был такой обалделый, что Сергей достал из кармана баклажку и предложил:
-Выпей! А то своим лицом перепугаешь свою жену и испортишь праздник.
Я глотнул все той же бражки, и мысли в голове слегка распутались.
- Что, неужели все так плохо?
- Да. – Сергей даже не грустно, а совершенно горестно вздохнул. С тоской глядя на реку, он помолчал, потом встал, ополоснул речной водой лицо и продолжил:
- Вокруг долины установлены сейсмодатчики. Камчатские вулканологи, точнее, те из них, кто родился в Долине и окончил в свое время ВУЗы по этой профессии, ведут постоянный мониторинг вулкана. Выводы их совершенно неутешительные. Время до извержения считывается уже не годами и даже не месяцами. А точнее, рвануть он может в любой день. Может, вы и не почувствовали, но вода стала горячее и запах серы ощущается все сильнее.
И добавил совсем уж грустно:
- Нам с вулкана горе, а ученым счастье – событие уникальнейшее!
Немного помолчав, Сергей повернулся ко мне и улыбнулся.
- Мы вовсю старались продлить ваше счастливое пребывание в нашем раю, не посвящали в наши скорбные дела, даже домик выбрали подальше, чтобы вы не видели нашей грустной суеты, но… Датчики неумолимо показывают – надо торопиться.

Между нами повисла тишина. Она прерывалась смехом и песнями со стороны домика, и пропасть между тем, что сообщил мне Сергей, и праздником, продолжавшимся во дворике, действовала на меня угнетающе.
Сергей, видя, что я прибит новостями, кинулся мне на подмогу.
- Рома, не горюй! Благодари судьбу, что привела вас к нам, в нашу Долину Радо’сти. Вы попали в рай, как, впрочем, в свое время и мы тоже. Теперь-то мы уже немного свыклись с нашим общим горем, со скорой гибелью этого райского места, постарались сделать все возможное, чтобы вовремя переселить людей в безопасные места. Но повторюсь еще раз – без вас, а точнее, без помощи высших сил, вовремя подаривших нам портал, эвакуация происходила бы намного медленнее, что, возможно, привело бы к гибели большинства жителей Долины. Но все обошлось как нельзя лучше. Вот почему мы все считаем вас богами – небожителями, подарившим нам спасение.
Сергей опустил голову, помолчал. Но потом вскинулся, улыбнулся и весело добавил:
- Теперь все идет как надо. Люди успешно сумели добраться до нового жилья, начали устраивать свою жизнь и с нетерпением ждут вас к себе в гости. Потому ваше свадебное путешествие – перемещение в ваш родной Алтай и обязательно в объятия ваших родителей - начнется со дня на день, а скорее всего – прямо завтра! Именно завтра портал откроется для перемещения на вашу родину.
- Раз причин для хмурости почти не осталось, то тебе нужно смыть с лица страх и грусть и поспешить к свадебному столу продолжать праздновать ваше с Лизой сочетание.
- Подожди, Сергей. Ты сказал – почти. Что-то все же пошло не так, как вы планировали?
- Да. Из рая, который совсем скоро превратится в ад, уйдут не все. Отец Леонид и те двое старцев, что сегодня были возле него, остаются. Мы не смогли уговорить их уйти. Отцы решили погибнуть вместе с Долиной. Настолько сжились с этим местом, что разделить скорбную участь этого райского уголка, уйти вместе с ним считают святым делом.
Сергей встал, как бы намекая, что разговор окончен.
- Иди сполоснись и возвращайся к празднику. Сделай так, чтобы веселье продолжалось. Твое счастье – в твоей Лизе.
Мы вернулись к столу. Я нашел в себе силы улыбаться, будто ничего не случилось, хоть и заметил быстрые, внимательные, стрельнувшие в мою сторону взгляды гостей за столом. Но Лиза все так же продолжала царить над праздником, и народ всецело ее в этом поддерживал.

Уходим.

Земля гудела и колыхалась. Казалось, демон, земными стихиями взращенный и взлелеянный в подземной клетке, пытается вырваться из глубинных недр на поверхность. Заметно пахло серой. Воздух трепетал, облака над долиной клубились, рвались и метались, будто тоже стремились покинуть ставшее неуютным райское в недавнем местечко. Величественные деревья в панике мотали верхушками, качались, не имея сил вырвать корни и бежать, спасаться от идущего снизу жара. Речка почти пересохла, и жалкий ручеек, оставшийся вместо нее, не успевал добежать до края долины, высыхал на бегу.

Все это мы видели, когда спешно собрав вещи, почти бегом поспешали в избушку, где вот-вот должен раскрыться портал. Все, кто оставался в долине и были вчера на нашей свадьбе, сгрудились во мраке избушки, ожидая той минуты, что станет для нас спасением от разрастающегося ада.
Отец Леонид и двое старцев, встретили нас подле избы, проводили каждого крестным знамением и остались стоять снаружи, скорбно подперев головы своими посохами.
Двери избы мужики заперли изнутри и теперь, в темноте, все происходящее снаружи представлялось нам еще более ужасным. Мы втроем, Лиза, Дуся и я, обнявшись, стояли и прислушивались к рычанию подземного зверя. Дуся что-то говорила, успокаивая девушку, остальные молчали, лишь Олег внимательно всматривался в свои светящиеся часы.
Дракон будто подбирался к нашей избушке. Земля неожиданно вздрогнула и, показалось, вздыбилась под нами. Возникла суетная мысль, что портал может не выдержать и потерять свои волшебные свойства. И тогда…
Я изо всех сил зажмурил глаза и, пытаясь защитить женщин от обступившей нас клокочущей жути, обнял их. Погибать так вместе. В обезумевшем мозгу трепыхалась только одна мысль – скорей бы!

Воскресение.

- Поехали! – Голос Олега поразил сознание будто молния, и в тот же миг наступила тишина… которая тут же прервалась какими-то криками и людским гомоном.

Я открыл глаза.
Мы стояли посреди огромного зала, а вокруг нас возбужденно гомонила людская толпа!
Я же никак не мог с собой справиться, у меня пропали почему-то и голос, и силы. Девушек я обнимал по-прежнему, но уже совершенно безвольно. Наступило какое-то опустошение, будто из меня вышел весь воздух, и я безвольной тряпкой начинаю валиться на пол.

Но упасть мне не дали. Нас подхватили чьи-то руки и повели в другое помещение, где так же аккуратно уложили на кровати. Какие-то девушки старались напоить нас водой из кружек, постоянно приговаривая: «Все хорошо! Вы дома среди своих. Все страхи позади!». Они улыбались, гладили руки, говорили что-то еще, и постепенно становилось все легче.

Силы возвращались. Повернув голову, я увидел Лизу. Она уже сидела на кровати и жадно пила из кружки. Заметив мой взгляд, она слабо улыбнулась и кивнула головой.
- Где мы?
Моих сил хватило только на шепот, но девушка возле меня склонилась пониже, видимо, боясь, что я не услышу, и радостно воскликнула:
- Вы дома! Вы на Алтае!

Трудно, очень трудно было в это поверить, но видя сияющие Лизкины глаза, я начал просыпаться.
Мы на Алтае! Только что под нами колыхалась земля Долины, дракон раздирал скалы, пытаясь разрушить маленький кусочек рая… и уже ничего этого нет. Мы улизнули от него!

- Ну как, оклемался уже!
Олег подошел к моей кровати, наклонился, положил руку на плечо. Было заметно, что переход тоже дался ему нелегко, но в отличие от меня он лучше выдержал заброску на Алтай.
- Да, в этот раз получилось не так, как в прошлые разы. Тогда даже ребятишки совершенно спокойно телепортировались. А нынче, скорее всего, портал в Долине был на грани разрушения, и нынешний переход стал последним. Задержись мы еще немного и…

Олег не договорил, но было и так понятно, что было бы, если бы мы задержались с переносом хоть ненамного.
- А в каком месте мы сейчас? – Я уже поднялся и сидел на кровати, пытаясь высмотреть в окне, что за ним.
- Мы в Горном Алтае, в туркомплексе. Здесь разместились все те, кто решился переместиться именно сюда. Почти все ребятишки, учителя и воспитатели, пестуны по-нашему, размещены в корпусах комплекса. А вон там, - Олег указал на одно из окон, - видишь, на горке? Дом президента.
- А какой район?
- Онгудайский. Сейчас здесь ранняя весна, еще не так красиво. Но летом будет намного красивее.
Ага, будто я не знаю, как здесь летом. Бывал я здесь. И не раз. Пытался работу найти.
- Понятно. – Пробубнил я, теперь совершенно точно представляя, куда нас забросила неведомая сила. Но Олег просто не знает, что наш район намного красивее Онгудайского.

Лиза уже достаточно очнулась, подбежала ко мне, присела на кровать и обняла меня.
- Ромочка, я так испугалась! Когда земля затряслась прямо подо мной, думала, что не успеем вырваться, погибнем. И потом, когда мы оказались здесь, не верилось, что мы живы.
Девушка еще сильнее прижалась ко мне, а я почему-то вспомнил, как представлял перед перелетом – а вдруг мы перенесемся на Алтай и Лиза опять станет гадким утенком, какой была в школе? Но нет – она осталась такой же очаровательной волшебницей, какой была в Долине Радости! Кроме того, и она меня не испугалась! Значит, все нормально – то, как нас изменила Долина Радости, осталось с нами! Это радует!
На родину!

После того, как мы отмылись в бане и плотно закусили, захотелось осмотреться.
Все корпуса туркомплекса были заполнены людьми из Долины Радости. Взрослые осваивали новую землю, понимая, что туркомплекс как гостиница – это хорошо, но свой дом и хозяйство заводить все равно надо. А пока в основном собирались группами и обсуждали и то, как они здесь оказались, и то, как жить дальше.
Ребятишки - а их оказалось здесь большинство – о будущем не задумывались, а на полной скорости устремлялись в новую жизнь. Территория комплекса, очевидно, уже была изучена вдоль и поперек, потому основная масса «завоевателей» уже осваивала прилегающую к нему территорию. Кое-кто уже попробовал окунуться в протекающую внизу речку, но тут же зарекся повторять такие эксперименты впредь. До президентского комплекса руки этих необузданных первопроходцев еще не дотянулись, но, думается, это мероприятие не за горами. В прямом смысле этого слова.

А мы с Лизой, осмотрев местные достопримечательности… все сильнее и сильнее заподумывали рвануть домой, к родному порогу. Лишь одно нас удерживало – желание узнать, что сталось с Долиной Радости. Олег помалкивал. Видимо, и он пока не имел свежей информации о происходящем там.
Все разрешилось спустя пару дней. В главном корпусе появилось объявление о том, что состоится собрание якобы для обсуждения вопросов дальнейших действий. Такая повестка явно говорила – будут новости.

Так и оказалось.
Олег не стал ходить вокруг да около, а сказал прямо:
– Долины Радости больше не существует. Вулкан только лишь порезвился – большого выплеска огня и лавы не случилось, но и того, что подземный дракон позволил себе, хватило, чтобы Долина была уничтожена. До сих пор горят леса, дымный смрад разносит ветрами, вместо райских кущ и теплиц - нагромождения скал. Нет даже напоминания о том, что совсем недавно на этом месте был вечнозеленый оазис. Потому нужно было решать вопрос – как жить дальше. Жизнь продолжается, ушедшего не вернуть, а новая жизнь требует немалых усилий, чтобы и здесь создать пусть не такой, как в Долине, но не менее теплый оазис любви и добра. Люди встретили известие вполне достойно. Не было истерик и разочарований. Видимо, они уже были морально готовы стойко воспринять эту печальную новость, многое уже обдумали и уже начали строить планы дальнейшей жизни.

провал


- Ну, что же, Рома и Лиза, ничего больше вас не удерживает, чтобы вернуться домой.
Олег тоже не выглядел подавленным, хотя он, как и все, неимоверно тяжело воспринял произошедшую катастрофу.
- Поезжайте, обнимите родителей. Теперь вы все знаете цену разлуки. Передайте им, да и сами знайте, что мы вас ждем всегда. В любое время и на любой срок. Каждый радостинец готов для вас на все. Будьте счастливы!

Проводить нас пришли все. После слов прощания радостинцы еще долго стояли, махая нам руками, а ребятишки бежали следом и вздымали пыль голыми подошвами.

…Родное село вышло нас встречать чуть ли не в полном составе. Всё ли они знали про нас, неведомо, но в их глазах мы видели одно: эти двое – то есть, мы – побывали там, где обычному человеку побывать никогда не придется. И это было для них невероятным событием.

Счастье родителей было огромным! Дети вернулись живыми и здоровыми! Да еще и выглядели так, будто прошли сотню салонов красоты. Мама при случае мне так и шепнула: «Эту девочку я знаю с пеленок, видела ее и перед вашим исчезновением, но сейчас она стала такой красавицей, что глаз не оторвать!». А батя, обнимая меня, подытожил: «Наши страдания уже в прошлом, не будем о них вспоминать. Теперь нужно жить и радоваться дальше!».

Потом были столы, тосты, поздравления. Нас с Лизой приглашали в гости, мы ходили по гостям чуть ли не месяц, нашим рассказам о Долине люди удивлялись и не верили, но о странном переносе туда и обратно старались не говорить, потому как это было совершенно невероятно, чтобы в такое поверить.

Мы вернулись к нашей прежней жизни.
Золотые кольца с гравировкой "Долина Радости" посверкивали на наших пальцах, а ларец с драгоценностями был отдан на сохранение родителям.
То, что случилось с нами до этого, видимо, было кому-то или чему-то очень нужно. Надеемся, что исполнить возложенную на нас миссию получилось.


Теперь у нас есть, что вспомнить и что рассказать людям.

***

Эпилог

Ни в коем случае нельзя думать, что Долина Радо`сти – плод воображения автора. У каждого из нас есть такая Долина. Она может находиться где-то в природе, в уголке сада, в своем доме, в глубине души, наконец. Кто-то называет ее нирваной, кто-то астралом, а кто-то просто мечтательной задумчивостью. Мы в нее переселяемся - пусть ненадолго, - когда нам хочется удалиться от повседневной суеты и безрассудного напора действительности, побыть в теплоте уюта и умиротворения, ненадолго вернуться в счастливую пору детства, вернуть утерянный покой и беззаботную радость. В общем-то, мы и живем ради того, чтоб в окружающем нас мире были покой и благоденствие.
Автор рассказал о своей Долине Радости, о своем представлении о сути жизни, о желанной цели, ради которой и устремил порыв своих героев к этому миру.
Ваша Долина Радости совершенно иная. Но верьте, что она существует! Берегите ее и не давайте злым силам ее разрушить, потому что пока она, ваша Долина, существует, существуете и вы.

2005-2019 г. 


КОНЕЦ РОМАНА
vin144 1

 Вы заметили, что на сайте нет реклам, потому поняли, что ваше чтение оплачено автором.
На всякий случай номера карт 
VISA 4276021780177916  МИР 2202200627521337

 

В НАЧАЛО РОМАНА

По поводу скачки архива романа пишите Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

ТАЕЖНЫЙ АНГЕЛ. РОМАН. ЧАСТЬ 4. ГЛАВА 3.

angel

 

Глава третья

1329054988 

Ущелье мастеров

 

Гул земли.

Проснувшись, я не сразу понял, что меня разбудило. Но, когда сон растаял, мне стало понятна причина. Меня разбудило гудение, идущее из-под пола. Гул доносился как бы отовсюду, но на самом деле шел от земли. Он меня и разбудил.
Нельзя сказать, что гудение земли вызывало опасение. Все-таки мы живем здесь немалое время, и гудение земли стало вполне привычным явлением. Вон и Лизка спит так спокойно, будто гула никакого нет. Но все же сегодня в нем было что-то особенное. То ли он громче стал, то ли стал боле раскатистым, но мне он сегодня особенно не понравился.
Мы с Сергеем уже обсуждали, откуда идет этот звук, и бородатый блондин мне объяснил, что этот оазис недаром цветет и благоухает среди кромешной Сибирской зимы. Он находится в жерле вулкана, давно уснувшего и многие века не представлявшего никакой опасности. Жар от огня спящего "дракона" разогревает землю и воду, потому все в долине пропитано его теплом.
На вопрос, всегда ли земля долины так гудит, Сергей ответил, что в "Книге отцов" (о книге читайте выше) про земной гул нет ни слова. То есть, звучать долина начала совсем недавно.
На вопрос, что это означает и чем это грозит жителям долины, он ответить не мог, но сказал, что отцы долины уже не раз совещались по этому поводу. Что они решили, никто пока не знает. Олег тоже был на том Совете, но помалкивает. Видимо потому, чтоб лишний раз не волновать людей.
Люди, в общем-то спокойно относятся к гудению под ногами, видимо, полностью отдав решение проблемы отцам. А раз отцы молчат, то и волноваться незачем.

За окнами уже было светло. Солнечные лучи не пробивались сквозь туман, но света в долине хватало. Крепкие стены дома из отшлифованных толстенных бревен были увешаны полотенцами, образами и рисованными портретами, видимо, родственников. Широченный топчан, предоставленный нам хозяевами, был покрыт не таким уж и толстым матрацем, но жестким он не был. Одеяло было тонким. Это говорило о том, что тепла здесь хватает.
Лизка спала. Изогнувшись в какой-то невероятной позе с рассыпанными по подушке волосами, она была полна очарования. Засмотревшись на девчонку, я даже вздрогнул, когда она вдруг произнесла:
- Ну, хватит на меня пялиться, глаза выпадут.
Вот ведь, спиной увидела!
- А слабо’ сбегать искупнуться?
Я вдруг вспомнил, как она вчера в свете лампочки блистала своими изящными формами, и мне захотелось… еще раз увидеть то же самое, но уже днем. А вдруг согласится?
- Нет уж! - Лизка уже повернулась ко мне и хитро прищурилась. - Ты и ночью-то таращился на меня, чуть глаза не утопил. Потому боюсь, что днем ты окончательно ослепнешь. Я из умывальничка умоюсь, а ты можешь сходить, понырять.
Лишить себя удовольствия побразгаться в чудесной водичке я не мог, потому вскочил и хотел метнуться за дверь, но

Лизка меня притормозила.
- Ты ничего не слышал ночью?
Чудеса! Она после всего еще и не спала?
- Нет. Спал как убитый. А что ты слышала?
- Меня разбудил какой-то шум… даже нет, не шум, а гул. И шел он снизу, будто бы от земли.
- Да это, скорее всего, хозяин генератор гонял, свет в мастерской нужен был.
Лизка покрутила головой.
- Нет. Гул шел снизу, но как-будто отовсюду, и даже мне показалось, что дом немного покачивался и дрожал.
- Да нет! Тебе это все приснилось.
Девушка промолчала, будто задумавшись. Я воспользовался ее задумчивостью и выскочил из комнаты.
Толстые бревна нашей спальни не пропускали домашний шум, но как только я попал в дом, то мгновенно окунулся в ребячий гомон, кухонные ароматы и женские голоса. Поздоровавшись со всеми, я рванул к теплице.
На тропе столкнулся с Олегом, утирающим полотенцем широкие плечи.
- Привет, Рома! А Лиза не пошла с тобой? - Улыбка раздвинула его бороду.
- Стесняется, наверное. Говорит, из умывальничка умоется.
- Ну, это она зря! - Непонятно, было, что он имел в виду, то ли зря, что из умывальника, то ли зря, что стесняется.
- Утреннее купание для нас священно!

Я с ним согласился, на ходу скинул штаны и плюхнулся в воду.
Ух! Какая благодать! Теплая чистая вода ласкала тело, ароматный воздух можно было на хлеб мазать, а окружающая природа так радовала глаз, что иного слова кроме “Рай” на ум не шло.
Я лежал на воде лицом вниз, не закрывая глаз, и разглядывал рыбок, копошащихся на дне.
Кто-то плюхнулся в речку рядом со мной и, судя по тому, что начал меня тут-же топить, сомнений не было - это Лизка. Оттолкнувшись ото дна, я кое-как вырвался из ее цепких рук и вылетел из воды, выплевывая воду.
- Ты хочешь моей смерти? Так получи же ответку!
Струи воды из-под моих рук мгновенно заставили фулиганку закрыть руками глаза. Повернувшись спиной, Лизка запричитала, что хватит, уж и пошутить нельзя, она сдается. Но только стоило мне прекратить ее обрызгивание, как она мгновенно развернулась и запустила в мою сторону водяные копья.
- Ах, так! Ну, ты получишь у меня!

Утренняя снедь.

Поплескаться вволю нам не дали.
На берегу возник Мишка, сын Олега. Увидев нас, он заулыбался во всю ширь своего щербатого рта и пропищал:
- Дядя Лома, батя идет в ущелье, иди ш ним!
Ну, точно шепелявит как та бабка, что пришла к нам первым утром! Только голосок тоньше, да букву "р" прячет.
- Привет, Михаил! А я есть хочу. Где твой папка?
- Папка в трапежной, вше уже там, тебя ждем!

 

Местный люд не особо заботится об одежде, относится к ней проще, чем в более прохладных краях. В чем спит, в том и к столу выходит, окунувшись перед этим в речку.
Потому мы еще окунулись пару раз, промыли глаза и ринулись к столу.
Большая семья была вся в сборе. Весело стуча деревянными ложками по деревянным же плошкам, народ негромко переговаривался. Увидев меня, глава семьи, Олег, подвинулся на лавке и пригласил нас сесть рядом с собой.
- Садитесь. Поснедаем, да мы с Романом в ущелье пойдем. Пора тебе показать наш завод. Вы как, привыкли уже, что приходится вставать ни свет, ни заря?
За окнами, правда, было еще темно, но я уже знал, что день в долине короткий из-за окружавших нас гор, потому ответил:
- Это не проблема. Труднее было вставать в самом начале, как попали сюда. Я только позже понял, почему. Видно нас перенесло далеко на восток, потому наши "биологические часы" не сразу перестроились.

Народ уже вскоре отстучал ложками, опростал кружки, но никто не встал из-за стола, пока младший из всех, Никитка, не поднял руку с ложкой вверх.
- Я поел! - Крикнул он, и семья, терпеливо ожидавшая этого вскрика, с шумом и смехом начала перешагивать лавки, тут же исчезая по своим делам.
- Пойдем, сначала зайдем в мою мастерскую. - Обратился ко мне Олег. - Надо кое-что прихватить с собой.
Забежав в спальню и напялив верхнюю одежду, я побежал в домик, что стоял в зарослях крыжовника. Сорвав по пути небольшой "арбузик", ягоду крыжовника, но пришлось притормозить, чтоб прожевать этот плод, обеими руками запихивая его в рот. Эти гигантские ягоды до сих пор поражали меня своей величиной.

Мастерская.

В мастерской Олега я ни разу не был, и она поразила меня множеством инструмента.
- Олег, а откуда у тебя столько прибамбасов? Насколько я знаю, магазинов поблизости, да и поодаль не наблюдается. Где ты его берешь?
- Так ведь никогда не знаешь, откуда чего берется. - Олег окинул взором свое хозяйство. - Так, потихоньку, помаленьку и насобиралось. Люди ведь постоянно ходят в Усть-Нару и обратно, а там ходоки, да и Сильвестр, капитан баржи, что ходит по Лене, привозит кое-что.

Из рассказов мужиков я уже знал, где мы находимся. Поселок Усть-Нара, где живут родственники многих местных жителей, стоит на реке Лена, далеко севернее Байкала (вы можете представить, куда нас занесло?). Дорога туда чрезвычайно сложная. Возможность пройти по ней представляется только ранней зимой и глубокой осенью. Приходится ждать, когда огромное болото замерзнет, но не позже, чем снег завалит проход в пещеру, ведущую на перевал. (Все это описано в книге Егора, смотрите первые три части). Остальное время люди заперты в долине Радости, и о чем, кстати, они нисколько не жалеют. В этой благодати жизнь, как мне сейчас думается, сплошной праздник. Конечно, по рассказам старожилов, бед здесь случается не так уж и мало, одна гемофилия чего стоит, но люди стараются не заморачиваться на них, а живут полной, созидающей жизнью. Строят дома, разрабатывают, добывают и обрабатывают полезные ископаемые, снабжают Усть-Нару фруктами, овощами и рыбой, возделывают свободные от воды земли. Да и мелких забот тоже хватает.

- А ты к какому труду более приспособлен? - Олег уже собрал ящик с нужным инструментом и вопросительно смотрел на меня. - К чему лежит душа?
- Да я, в общем "авто-мото-вело-фото-кино-радио монтер", так сказать. Твердым ремеслом не владею, а руки не для скуки, что надо сделаю. Больше привык с деревом дело иметь, как и мой батя тоже.
При слове "батя" я тут же представил мое село и дом. Какой же там, наверное, переполох стоял, когда я исчез! А сейчас, небось, уже и бросили меня искать. Эх…
Олег, похоже тоже понял, о чем я думаю, и неожиданно сказал:
- Роман, не горюй! В ближайшее время ты сможешь поговорить с родными. Связь уже наладили. И Лизе скажи, пусть готовится. Паниковать вы, как я думаю, уже перестали, потому сможете успокоить своих родителей и родственников, мол, живы-здоровы, чего и вам желаем. Где вы и как вы, пока не говорите, а потом… - тут он немного помолчал, - может даже и свидитесь.
Ну, ни фига себе! Свидитесь - это как? По телевизору, что ли? Что-то Олег недоговаривает. И много недоговаривает!

Ущелье.

Но я не стал ни о чем его спрашивать, тем более, что мы уже вышли за калитку и потопали вдоль речки. Впрочем, немного отойдя от дома, Олег поставил ящик с инструментом на землю и в чем был ухнул в воду.
- Делай как я! Успевай, пока можно! - Крикнул он и завертелся в воде, блаженно крякая.
- Ууух! - Я тоже сверзся в воду. - Не зная броду, суйся в воду!
Какая все же лепота эти те’плицы! Вода чистая, теплая, мягкая! Будто кто фильтрует и согревает ее. Фантастика!
А, впрочем, почему ж не фантастика? Самая настоящая! Жили-были в холодном зимнем Горном Алтае и вдруг - рраз! - и мы здесь! Как, почему, почему мы?! Чудо, не иначе!
Не отжимая одежду от воды, мы подхватили ящики и потопали дальше. В таком тепле все просохнет быстро.

Постепенно, как я заметил, горы все более сближались. Теперь тропинка шла уже между речкой и скалами, хотя на том берегу виднелась пробитая в лесной чаще дорога. Интересно, а на чем люди тут ездят? Не на лошадях же. Доставить их сюда через болото и по горным кряжам немыслимо. И точно, вскоре из-за деревьев показался мужчина, тянувший за собой тележку на двух велосипедных колесах.
Он притормозил, махнул нам рукой и крикнул:
- Не спешите, домна еще не прогрелась. Но руду уже принесли. В дробилку закладывают. Домна? Руда? Ничего себе!
И точно! Тут же послышался грохочущий звук, видно, дробилка заработала.
Звук все приближался, и за очередным поворотом я увидел то, куда мы шли.

6303553096 4148dfe89c b

Ущелье с узкой полоской света вверху было обжито так, что превратилось в большой цех. Тут вдоль скалистых стен были расставлены станки различных видов, работавшие на ременных приводах от общего вала, который вращался от парового двигателя. Верстаки металло- и деревообработки стояли у другой стены. А в глубине ущелья была видна сама домна, если я правильно понял. Большой котел, неизвестно как доставленный сюда, подогреваемый снизу большой каменной печью, скорее всего и был этой самой домной. Для засыпки руды сверху свисал желоб. Где-то вверху подтаскивали руду и по желобу ссыпали ее в домну. Просто и сердито. Но что выплавляли в этом котле?

Включаюсь в работу.

Олег, стоявший с рабочими возле верстаков, махнул мне рукой и, когда я подошел, спросил:
- Приглядись, чем бы ты хотел заняться?
Круто! Я еще и не огляделся как следует, а он уже включает меня в работу.
- Да я не знаю пока… Все зависит от оплаты.
Это я произнес как бы шутя, потому что догадывался, что народ тут трудится задарма. Но Олег неожиданно произнес:
- Оплату гарантируем. Золотом будешь брать? А серебром? Или как у вас на материке - рублями?
Я обалдел… Ну-ка, ну-ка!
- Если можно, золотом.
На лице Олега не отразилось ничего!
- Ну, золотом так золотом.
Затем Олег едва заметно улыбнулся и добавил:
- Мы платим золотом в основном ходокам, но тем, кто этого хочет, тоже выдаем золотой эквивалент. Так что все нормально. Возможно, в свете нынешнего положения это самый верный вариант.

Так просто? Хочешь - золотом, хочешь - серебром? Чудеса! Видимо, и того и другого у них хватает?
Впрочем, до конца обдумать эту мысль мне не удалось, потому как Олег повел меня вдоль верстаков с деревянными изделиями, показывая то, чем занимались столяры. Те улыбались, когда мы подходили, и показывали свою продукцию. В общем-то я не увидел ничего нового. Дверные и оконные коробки, двери, рамы, половые плахи… Короче, все то, чем я и занимался до перелета сюда. Так что меня определили к парню примерно моего возраста, выдали спецодежду, и мы продолжили работу, которой занимался Костя, как он мне себя назвал.
Парень оказался говорливым, и мы в дальнейшем трудились не только руками, но и языками. Костя ничего не скрывал и подробно ответил на все мои вопросы. Не так уж и много нового я узнал от него, но вот потом Костя обрушил на меня такую лавину вопросов, что я ему предложил встретиться после работы и тогда я ему обскажу все, что он запросит. Костя, было видно, этому сильно обрадовался, и до конца рабочего дня мы усердно выстрагивали оконные рамы.

Кстати, парень сообщил без всякой утайки, что золота и серебра в Долине добывают не так уж и мало, хватает и на оплату, и для ходоков, и для приобретения необходимых товаров и инструментов. В хранилищах Долины немало и драгоценных минералов. Так что зарплата драгметаллом - обычное дело. Но еще он добавил, что некоторые работают вообще без зарплаты, и это тоже никого не удивляет.
Долина Радости - что и говорить!
Да! А что там Олег произнес про нынешнее положение? Надо приспроситься.

Лизка.

Гул с утра меня очень испугал. Он был и раньше, но не такой громкий. Это гудение земли прямо давило на меня. После ухода Ромки я подушкой закрыла голову, но даже и она не помогла. Ромка, конечно, ничего не услышал, а мне вот стало страшно. Варя говорила, что раньше гул был намного тише, да и случался нечасто. А вот теперь…
Купание в теплицах - моя всегдашняя теперешняя радость! Никогда в жизни я не видела такой воды. На море, возможно, было так же здорово, но я там не была. А вот эта речушка меня очаровала!
Вокруг благоухает лес, некоторые из деревьев я даже в книжках и в интернете не видела. А цветы - это вообще что-то нереальное. Каких только видов и расцветок тут только нет! Как-то один раз я хотела посчитать, сколько их разновидностей тут растет, но сбилась со счету. А фрукты! А ягоды! Все это так фантастично, что у меня не хватает слов, чтобы обо всем этом рассказать. Я готова часами любоваться местной природой и, конечно, купаться, купаться и купаться… вместе с Ромкой!

Вспоминаю, как мне вначале было непривычно купаться обнаженной, да еще и вместе с таким же обнаженным мужчиной. Но то ли от того, что здесь все так купаются, то ли Ромка, всегда такой веселый и заводной, меня отвлекает, но теперь мы с ним булькаемся в речке каждую свободную минуту. В последнее время он с меня глаз не сводит, а в воде вообще теряет голову…

После завтрака все разбежались по своим делам. Ромка ушел с Олегом в ущелье, где были мастерские. Одна Варя была дома, и я, позавтракав, включилась в работу. До обеда мы с ней накормили всю живность, что они держали, обошли вокруг дома и насобирали фруктов для обеда, прибрали в спальнях, выстирали одежду ребятишек, немного посидели за ткацкими станком, где я в основном училась заправлять челнок. Все время, пока занимались домашними делами, мы говорили, говорили и говорили.

Варя - удивительная женщина! Она досконально знает историю Долины Радости от первых дней, когда сюда проникли люди несколько веков назад, и до нынешних дней. От нее я узнала, как попали сюда Олег с друзьями, как они с другими жителями села по дикому морозу и страшной метели шли из Усть-Нары в Долину, как Олег с друзьями с первых дней "захватили власть", привнеся в жизнь радостинцев много нового и необычного. Одна электростанция на горном ручье чего стоит! Да и ущелье силами этих парней превратилось чуть ли не в завод. А радио, с помощью которого стало возможным слушать мировые новости и разговаривать с Усть-Нарой!
Но более всего меня поразили ходоки. Когда в Долину пришла беда, то ходоки, проделывая жуткий путь до Байкала и дальше, сумели привести новых людей с большой земли, и те влили новую кровь в радостинцев, отчего дети, здоровые и жизнерадостные, вновь наполнили Долину счастьем. О том, как девушки Усть-Нары соперничали друг с другом, чтобы завладеть "пришельцами", которых привела Маша, женщина рассказывала так, будто все происходило вчера.

- Понимаешь, они были для нам как боги, спустившиеся с небес! - Взволнованно говорила Варя. Глаза ее при этом светились таким огнем, как у той юной девушки, что впервые увидела парней. - А когда я увидела Олега, то чуть с ума не сошла от благоговения перед ним. Я будто растворилась в нем! Он и сейчас для меня божество, хоть я и стараюсь это скрывать. Да и все девчонки будто с ума посходили в те дни. А что было с нами, когда Олег с друзьями уехали домой… Мы с девчонками собирались возле водопада, где совсем недавно купались вместе с ними, и хором рыдали… Только Маша нас и спасла. Она все дни рассказывала нам, как они путешествовали по рекам, по Байкалу и как шли в Нару. О каждом из них она могла говорить часами! Мы даже подумали, что она влюблена в каждого из них. Но когда родился сынишка, то она всю свою любовь отдала ему и своему мужу Сергею. Варя помолчала.
- А сколько было счастья, когда они вернулись! Вроде и раньше ходоки приводили юношей с большой земли, тоже красивых и ладных, но эти… Даже смешливый и будто бы невзрачный на вид Юра, и тот казался нам небожителем. Сергей с Машей соединились в настолько прекрасную пару, что при виде них радостью наполнялись сердца всех, кто встречал их на улице. А когда Сергей читал свои стихи, люди замирали от волшебства слов. Про Егора и его гитару и говорить нечего! Его песни пели в каждом доме. А когда ему начала подпевать Оленка, люди переставали дышать! Они и теперь частенько устраивают спевки, собирая вокруг себя нашу молодежь. Теперь на гитаре умеют играть, считай, все от мала до велика...

Вечер пришел, как всегда, быстро. Темнота упала на Долину.
Земля молчала. Гул затих.
Но надолго ли?

Ночное чудо.

Лизка будто едва дождалась, когда я приду. Тут же начала тараторить о тех новостях, что она узнала от Вари. Но заметив, что я выгляжу усталым, тут же начала теребить меня, убеждая сходить искупаться. А я как-то и не подумал по пути домой нырнуть в теплицу. Что ж, в речку, так в речку.
Мы сбежали с реке, скинули одежду и бултыхнулись в воду.

Ооо! Какое это блаженство - распластаться в ласковой водичке! Ночь, тишина и тихое побулькивание воды…
То же самое, наверное, чувствовала и Лиза. Она тоже лежала на воде, закинув руки за голову, и в отсвете фонаря, свисавшего с дерева, казалась русалкой, отдыхающей от дневных забот.
Я встал на ноги, вода доходила до плеч, подвел руку под Лизкину спину и осторожно притянул девушку к себе. Она тоже встала на ноги и прижалась ко мне. Мы стояли, обнявшись, смотрели на огонек лампочки и молчали… Никаких мыслей, только упоение блаженством!
- Как ты думаешь, за что нам с тобой выпало такое счастье - быть здесь и быть вместе?
Лиза ладошкой черпала воду и сливала мне на плечи.
- Ведь мы с тобой обычные люди, никакие не волшебники, даже не задумывались об этих краях, но из миллионов людей здесь оказались только мы с тобой! И, что я заметила, мы оба стали немного иными. Ты стал красивым и стройным, да и я стала другая. Глядя на себя в зеркало, я вижу себя, но это совсем не та я, что была раньше.

Я слушал ее и соглашался. Да, мы здесь другие. Даже и думаем иначе.
- Пойдем, я хочу тебя получше рассмотреть.
Я взял Лизу за руку и повел к берегу. Она постепенно выходила из воды, и ее фигурка в неярком свете, постепенно обнажаясь от воды, поражала своим совершенством. Очей очарованье, как сказал поэт!
Я рассматривал девушку и млел. Какое совершенство линий, какая гармония!
- Лиза, я не знаю, что с нами будет дальше, но эта ночь, я чувствую, останется со мной навсегда.
Притянув к себе это чудо природы, я прижался к ее губам, и душа взлетела к небесам.

vin144 1

По поводу скачки архива романа пишите Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Дальше 

ТАЕЖНЫЙ АНГЕЛ. РОМАН. ЧАСТЬ 4. ГЛАВА 1.

angel

КНИГА ВТОРАЯ

Часть 4

Земля радости

1329054988

Глава 1

Где мы? Нас выкрали?

Первое, что я почувствовал, проснувшись - левая рука затекла. Но сменить положение не удалось, на ней лежала чья-то голова. Следующее, что я почувствовал - к моему животу спиной прижимается чье-то тело, горячее и довольно приятное. Перейдя к другой моей руке, я понял, что она лежит на чьем-то бедре. Судя по всему, бедро это было женское. Занятно!

Кругом была темень без единого пятнышка света.

Та-ак, мы лежим на твердом топчане, застеленном тонким матрацем, и ничем не укрыты. Дом это или землянка, не определить, но затхлостью не пахнет. Помещение, скорее всего жилое.

- Ты кто?
Шепот прозвучал отчетливо, но голова на моей руке осталась неподвижна.
- А ты кто?
- Я Лиза. А где мы и почему рядом?
- Я только что проснулся и ничего не понимаю. Странно, вроде не с похмелья. Не пил вчера. Побегал по интернету и мирно уснул. Просыпаюсь, а тут ты.
- И я не пила. Вообще не пью. Тоже уснула дома в своей кровати. Если ты проник в мою комнату, то зачем утащил меня сюда?
- Не таскал я тебя. Говорю, уснул и проснулся здесь.
Мы замолчали. Лиза потихоньку отодвинулась. Рука оказалась свободна и можно было пошевелить пальцами.
Опять шепот:
- Я потрогала пол. Там земля. Сухая. Утоптанная.
Попробовал и я достать пол рукой, но уперся в дощатую стену.
- С моей стороны стена. Деревянная.
- Может встанешь и проверишь, где мы. А я боюсь.
Я соскользнул ногами вперед, чтоб не прикоснуться к девушке, ступил на пол, нашарил стенку и медленно пошел около нее. Почти тут же налетел на преграду, оказавшуюся столом, и начал осторожно его ощупывать. Обнаружил крынку, понюхал содержимое и попробовал. Молоко. Рядом нащупал тарелку с хлебом и ножом, кружки. Судя по весу, кружки оказались глиняными.
- Здесь стол и еда! - прошептал я.

Дальше мне пришлось свернуть влево, и на следующей стене нащупал сухие приятно пахнущие травяные пучки, веревки, висящие на колышках, вбитых в стену, и в углу бочку с водой. Возле третьей стены стояла деревянная лавка. В четвертой стене, недалеко от топчана, я нащупал дверь, но попытка ее открыть не удалась, дверь даже не шевельнулась, была, скорее всего, закрыта снаружи на засов. Нажав на нее плечом, я пытался найти щель и высмотреть хоть что-нибудь. Ничего не вышло, да и на улице была, скорее всего, ночь. Ну дела...
Но что интересно, за дверью слышалось тихое бульканье воды. Мы плывем? Но не качает. Мы на острове, возле реки, возле озера?

Подняв руку, нащупал потолок, тоже из досок.
- Мы заперты. Похоже, на улице ночь, ничего не видно.
- А я заметила, что пол, хоть и земляной, но теплый. И вообще, я голая, но мне не холодно.
Я наощупь приблизился к кровати и прошептал:
- Может, вздремнем, пока утро не наступило?
- Ты ложись, а я молока попью.
Боится, что опять придется лежать со мной. Прячется за молоком.
Улегшись на топчан, я спросил:
- А почему мы говорим шепотом? Дом закрыт, ночь, бояться нечего.
Лиза отозвалась не сразу, потому как я понял, что она жует хлеб и прихлебывает молоком. Прожевавшись и кашлянув для порядку, заговорила в полный голос.
- А знаешь, молоко-то сладкое! Хлеб ржаной и твердый, а с молоком вкусно!

Первое, что мне почудилось в голосе девушки, что он мне все же знаком. Та-ак! Ого, так это же...
- Слушай, а ты не та ли Лизка, что с Лесной улицы?
- Ой! И мне твой голос знаком! Ты живешь на соседней, Кедровой? Тебя Ромка зовут, да?
- Точно! Так мы соседи огородами и старые знакомые?
Голос Лизки вдруг погрустнел, и в нем прозвучал испуг.
- А где же мы тогда сейчас? Почему ночью на одной кровати? Как мы тут оказались? Что ты сделал со мной?
- Да ничего я не делал! Проснулся, рука затекла, хотел повернуться на другой бок, а на руке твоя голова оказалась. Я даже погладить тебя не успел.
Шутка прозвучала глуповато, потому Лизка опять перешла на свистящий шепот:
- Врешь ты все! Сам все устроил и еще неизвестно, что ты придумал дальше. Украл меня и затащил в этот сарай? Чего тебе от меня понадобилось? Что я тебе, кавказская пленница? Говори честно!
Истерика шепотом была не так страшна, как могло быть в полный голос. Страх все же сдерживал девчонку.
- Да ну тебя! Нужна ты мне! Может, это ты меня украла!
- Да нужен ты мне? Не хватало еще тебя, двоечника, за собой таскать!
Лизка мне нравилась. Еще год назад, когда учились в школе, я пытался с нею сойтись, но получил отпор. Но не напоминать же ей про это сейчас.

Я повернулся к стене и попытался заснуть. Но в голове постоянно роились вопросы, мешающие спать.

132975206165

Горный Алтай зимой

Все же - где мы? Почему с Лизкой? Что за дом с земляным полом и низким потолком? Из запахов только аромат от пучков трав на стене. Почему-то теплая земля… Еще и еда на столе.
Про плохое думать не хотелось, да и ощущения опасности почему-то не было.

Или это чья-то шутка? Знали, что я к Лизке неравнодушен, потому нас опоили, выкрали обоих, унесли в этот сарай, раздели, уложили на топчан, оставили еду, а утром… а утром придут и будут ржать над нами, мол, как вам свадебная ночь?
Если это сделали чужие, драки не миновать. Если придумал мой друг Женька, пятак я ему начищу точно!

Но вот почему теплый пол? Вроде вопрос простой, но теплых земляных полов в наших местах я ни разу не видел, потому факт теплого пола сидел в голове как гвоздь. Водяной подогрев? Да ну! Я отбросил эту мысль сразу. Тогда почему?

Лизка, как я понял по шороху, тоже прогулялась по комнате, потолкала дверь, но в итоге тоже улеглась на топчан, изо всех сил стараясь не коснуться меня.
Недотрога! А до этого лежала рядом со мной, помалкивала!
- На, прикройся! Я нашла вешалку, на ней висят тряпичные полосы. Две я взяла себе, а эту бери ты и обмотайся, чтобы утром не позориться.
И точно! Кусок материи! Вскочив, я соорудил набедренную повязку и улегся, чувствуя себя намного уверенней. Лизка, видимо, тоже почувствовала себя увереннее, и уже более спокойно сказала:
- Кстати, печки я не нашла. Нет ее в избушке. А пол теплый. Странно...
- Давай спать! Утро вечера мудренее.

Мы не дома.

Разбудили нас грохот дверного запора, скрип двери и яркий свет.
Лизка инстинктивно прижалась ко мне, а я приложил руку к глазам, заслонясь от света, и пытаясь разглядеть человека в дверях.
Им оказалась пожилая женщина, которая вначале нас не приметила, но взглянув на топчан, остановилась, как было заметно, в недоумении.

Мы лежали, не шевелясь и стараясь не дышать от страха.
Женщина, а точнее сказать, старушка, прошаркала босыми ногами к нашему топчану и начала вглядываться в нас. Оглядев нашу двоицу, она вдруг заулыбалась и прошамкала:
- Ш прибытием ваш, дорогие гошти! И не бойтешя меня, вштавайте, пойдемте, ишкупаетешь в наших те`плицах (она сделала ударение на первом слоге), пошнедаете, шем бог пошлал, и рашкажете, кто вы, как шюда попали и откуда.
Говор у бабки оказался очень даже необычным! Так у нас никто не говорит. Оканье и растяжка гласных были настолько необычными, что в первый момент я даже не совсем понял, о чем она говорит. Лиза тоже помалкивала. Но старушка уже склонилась над нами, протянула руку, легонько взяла девушку за пальцы и потянула на себя.
- Вштавай, доченька! Не бойшя. В нашей Радо`шти (бабка сделала ударение теперь уже на втором слоге) вам боятьша некого.
Лиза встала, а с ней сполз на пол и я.
- Вы хоть молошька-то попили? А то я вчерашь пряла здешя, попивала молочко, а пошла домой, да и жабыла вжять его ш шобой. Будто жнала, што вы появитешь. И дверь жачем-то жаперла, дура штарая...
Отсутствие зубов превращало речь в шипение, но смысл понять можно было.

Похоже, бабку нисколько не удивило наше появление в закрытой избушке. Да и спрашивать дальше она не стала, будто бы в этом сарае каждое утро появляются такие как мы.
Прихватив крынку, она направилась к двери, за ней двинулись и мы, но Лизка шла на цыпочках, и я почувствовал, что выходить из нашего убежища нам было все же страшновато.

Вслед за улетающим в дверь страхом мы в волнении медленно шагали к двери, будто вступали в какой-то новый, удивительный мир. Первое, что нас поразило - воздух! Свежий утренний воздух, который хлынул в распахнутые двери, был наполнен таким сногсшибающим ароматом, будто дом стоял в цветнике, нет, точнее - в ботаническом саду или в тропиках!

tropik-mehse

И знали бы вы, насколько это оказалось близко к этому!
То, что мы увидали, выйдя за порог, было неописуемо!

Все вокруг цвело и благоухало! Курчавились зеленью и цветами кусты, скрывая все, что было за ними. Мягкая зеленая трава ластилась к ногам. В нескольких метрах за кряжистым стволом дерева виднелась вода, струящаяся в травянистых берегах.
- Боже мой, мы в раю?
Лизка до сих пор стояла на цыпочках, как-будто боялась лишний раз примять изумрудное покрывало на земле. Ее вытянувшаяся фигурка, как казалось, сейчас взлетит, будто мотылек. Природа природой, но и девчонка была так прекрасна, что я даже растерялся - та ли она, какую я знал до этого?

Мне, совершенно обалдевшему от окружающей нас красоты, да и от Лизки тоже, сразу стали далекими те вопросы, что до сего распирали мои мозги.
Бабка тоже, похоже любовалась девчонкой. Склонившись на свою клюку, она довольно улыбалась и ждала, когда мы отойдем от первого шока.

Завидев стоящую у стены скамейку, я уселся на нее. Первый шок потребовал немало сил для его сдерживания, потому возможность сесть оказалась совершенно вовремя.
А Лизка уже скакала к воде! Потрогав ее пальчиком, она тут же плюхнулась в речку и начала кричать, зовя к себе:
- Ромка, беги сюда! Вода почти горячая! Что ты расселся, будто тебе все неинтересно! Беги, прыгай прямо с берега!
Водичка была класс! В такой реке, чистой и теплой, я еще не купался ни разу. Да и где там, у нас, в Сибирском тупичке, можно было такую сыскать? А из этой воды выходить ну совершенно не хотелось. Так бы и булькался целый день!

Накупавшись вволю, мы уселись на скамейку, вытянули ноги и расслабили все мышцы.
- Вот это да! Райское наслаждение!
На Лизкиной мордашке было нарисовано такое блаженство, что про ночные страхи она, похоже, забыла совершенно. Сидя с закрытыми глазами, она счастливо улыбалась и перебирала пальцами сорванный на тропинке цветок.

А я рассматривал Лизку.
Совершенно не похожая на королев красоты, девчонка была сделана, точнее, вырезана совершенно по другим эталонам, и это, скажу прямо, мне нравилось. Никакого сравнения с той Лизкой, что я знал по школе! В ней изменилось все, или почти все, причем, в лучшую сторону. Но это была та же Лизка, которую я прекрасно помнил.

Девчонка не выдержала переполняемых ее чувств, вскочила и стала кружиться передо мной, размахивая руками и вскрикивая:
- Ты посмотри, какая красота кругом! Сколько здесь цветов, какие красивые бабочки! Смотри, смотри!
А я смотрел на нее. Поразительно! За один год такие перемены! В школе была ведь чуть ли не гадким утенком, а сейчас передо мной кружилось чуть ли не совершенство. Это стало меня заводить. Она ведь лежала возле меня, ее голова лежала на моей руке… Интересно, изменился ли я? Думаю, сама скажет. Но в зеркало надо посмотреть.

Пока мы тут развлекались, бабка нырнула в заросли и исчезла, оставив нас опять наедине с собой, но уже не только с собой, но и с этой прекрасной природой.

Все красиво, все прекрасно, но что дальше? Прежние сомнения вернулись, и мозги заработали с новой силой.

amazonka dshyngly

То, что мы не дома, это уже понятно. Но где? Эти вот кусты, деревья, травы, цветы - точно у нас не растут! В Горном Алтае нет таких теплых рек. Нет таких деревьев.
И главное - у нас-то сейчас зима! Вчера я очищал дорожки от снега, было холодно и ветренно. А здесь - лето! Говор наших людей совсем не такой, как у этой старушки. Даже наши бабушки совсем иначе разговаривают! Если мы на югах, то почему здесь совершенно русская бабка, да еще и с какими-то то ли костромскими, то ли ивановскими интонациями? Ездили мы по Золотому кольцу, и я помню, как разговаривают тамошние жители. Очень похоже!

Что вообще случилось этой ночью? Мы с Лизкой, живущие на соседних улицах, ничего особенного собой не представляющие… и вдруг здесь! А здесь - где? Как мы сюда попали? Почему именно мы? Голова совершенно отказывалась что-то понимать. Если это сон, то почему такой реалистичный?

Лиза заметила, похоже, что я уже обалдел от размышлений, и пришла мне на помощь:
- Рома, выбрось все из головы. Что будет, как будет, где да почему - это мы скоро узнаем. А пока радуйся! Тут же самое настоящее райское местечко! Возможно, нас кто-то перетащил в какие-нибудь Алтайские теплые озера.
Ну, конечно, голыми, за несколько часов и прямо в лето!
У девчонок характер легче. Просто радуйся и все!
Да я и радуюсь, но…

Ладно. Пока бабка не вернулась, можно еще разок купнуться.
- Догоняй!
Я рванул к речке, Лизка с визгом метнулась за мной, и мы с головой ушли в чистую теплую воду.

Райские фрукты.

Видимо, бабка уже успела рассказать про нас жителям, потому как через какое-то время из чащи по тропке, по которой исчезла старушка, вышел мужчина средних лет, роста небольшого, одет совершенно просто и босиком. Он подошёл к нам, сидящим на лавочке и упивающимся блаженством, улыбнулся. Улыбка была чуть хитроватая, но простая, дружелюбная, открытая. Правда, лицо мужика было кое-где покрыто шрамами, но они лишь едва портили общее приятное впечатление. Нижнюю часть лица закрывала борода, потому то, что там под ней пряталось, было не разглядеть.
Найдя какой-то чурбачек, он подкатил его и сел напротив.
Помолчал, рассматривая нас, и спросил:
- Вас закрыли в этом сарае?
Я ответил, что вряд ли, мы просто очнулись вдвоем в этом домике, который оказался закрытым. Мы с Лизой проснулись на топчане без одеяла, совершенно голые. В избушке было тепло и потому мы не замерзли. Утром пришла бабушка, открыла дверь, мы вышли, искупались в реке.

Мужчина, видно было, немало удивился, приподнял брови и спросил, откуда мы. Мы сказали, что мы с Алтая. Я добавил, что из Горного Алтая и сейчас у нас зима.
Мужчина сказал:
- И у нас зима….А сейчас вы представляете, где находитесь?
Мы сказали, что нет, не представляем. При этом я высказал пару мнений, мол, если это одно из мест теплых озер Алтая, тогда почему у бабушки ивановский говор? А таких кустов и деревьев я точно нигде не видел. Такого места в Сибири, чтобы вот так роскошно росли огромные растения, да еще с такими цветами, вроде как нет нигде. Может быть у нас успели построить огромный аквапарк, и мы не знали об этом?

Тут мужчина улыбнулся таинственной улыбкой и сказал:
- Ладно, всё это вы узнаете потом. Но вот то, как вы попали в закрытый сарай, да еще ночью, для меня загадка. Думаю, что нам еще предстоит хорошенько поломать голову над тем, что с вами произошло.
Он поскреб пятерней в затылке.
- Странно, очень странно... Ну ладно как вы попали сюда мы потом разберемся. А пока вам нужно поесть, познакомиться с нами, а нам познакомиться с вами.
- Только у меня просьба. - Мужчина помолчал. - Пока кроме нас ничего никому не рассказывайте, идемте в мою избу, она здесь крайняя, а там решим, что делать дальше.
Мы согласились и этой же тропкой, которой пришел мужчина, пошли вслед за ним.

depositphotos 37102645-stock-photo-hut-in-the-jungle-by


По дороге мы никого не встретили. Мужчина шел, постоянно пожимая плечами. Видимо, его изрядно озаботило наше появление в их деревне.
Изба, явно деревенская, рубленая, стояла недалеко, под огромными деревьями. Чуть дальше, под такими же огромными деревьями, тоже виднелись дома.


Зайдя в дом, мы тут же попали в объятия энергичной, и как нам показалось, властной женщины. Первым делом она потискала нас в своих объятьях, тщательно рассмотрела каждого и велела садиться за стол.
- Юрик, тащи самовар, он уже напыхтелся и готов к чаю.
Интонации в голосе женщины сразу же доказали, кто в доме хозяин. Тут же она куда-то сбегала и принесла нам одежду. Мне рубаху и штаны, белые холщовые, а Лизе холщовый расписной сарафан, тоже белый. Мы натянули их на себя, и женщина начала метать на стол.

Еда была простой. Куски мяса мы брали руками, закусывали соленой капустой, тут же стояло молоко в крынке, ржаной хлеб, на столе лежали деревянные ложки и парил самовар. Видать, местная пища не отличалась изысканностью, наелся и ладно, но мы с голодухи хватали и ели все подряд.
Женщина сидела перед нами и не сводила с нас глаз. Нам это не мешало, тем более, что есть хотелось сильно, и мы не отрывали взгляд от стола. Мужчина - как мы поняли, его зовут Юрий - стоял возле двери и тоже ел нас глазами.
Наконец, видя, что мы наелись, женщина скомандовала:
- Юрик, пора порадовать гостей нашими фруктами. Принеси-ка нам из сенок корзинку, да постарайся свеженьких подобрать.
- Дуся, а ты уверена, что гости не объедятся?
Хозяин ухмыльнулся и вышел за дверь.
Но когда он вошел...

Мы от удивления вскочили со скамейки!
То, что лежало в большой плетеной корзине, привело нас в очередной шок! Мы даже дышать перестали!
Огромные плоды, лежавшие в корзине, были хорошо нам знакомы, но их размеры.... Чёрные ягоды, напоминающие смородину, размером с теннисные шары; яблоки размером с футбольный мяч; виноград, каждая ягода которого была размером с лимон! На подносе были и другие ягоды и фрукты, но мы их не могли опознать. Зеленые полосатые арбузики на самом деле оказались крыжовником. А какого размера тогда здесь настоящие арбузы?!
- Ешьте, ешьте! Не стесняйтесь! - Женщина подвинула корзину поближе.

frukty kryma logo

И мы ели!
Хорошо, что мы до этого утолкли в себя неимоверное количество мяса и
молока, а то бы точно с непривычки заработали несварение!

Загадки и разгадки.

Евдокия, так, видимо, ее зовут, видя, что мы уже животы руками держим, произнесла:
- Ну вот, немножко закусили, теперь давайте знакомиться. Пойдемте в нашу беседку.
Мы встали, и женщина, выйдя из дома, повела нас во двор, где под виноградными деревьями уютно расположился любовно сколоченный навес. Хозяин тоже направился с нами, прихватив и корзину с фруктами, хотя виноградные кисти, непривычно огромные, висели прямо над нами.

Расположившись на мягких лежаках и отвалившись на мягкие подушки, мы приготовились отвечать на вопросы. Но вопрос был пока всего один - откуда мы и как здесь оказались?
Мы рассказали хозяйке то, что говорили и Юрию, мол, мы с Алтая, рассказали, кто мы такие, где учились и работали, женаты ли, кто у нас семьи. Но вот на вторую часть вопроса, как мы здесь оказались, ничего вразумительного произнести не смогли.
- Ну ладно. Теперь кое-что выяснилось, хотя и не все.

Женщина улыбнулась, подвинулась к Лизе, приобняла ее и мягко спросила:
- А где вы теперь находитесь, не догадываешься?
И Лиза, не задумываясь, ответила:
- Мы в долине радости, так нам бабушка сказала.
Причем в словах и в интонации, какими она выразилась, не было ничего особенного - как сказала бабка, так сказала и Лиза.

Но вот мне почему-то стало трудно дышать.
Что-то неуловимо знакомое показалось в этом названии - долина радости! Мысль крутилась, хотела развернуться дальше, но Евдокия, освобождая нас от дальнейших вопросов, приказала:
- Юра, лети к отцу Леониду, сообщи ему, что мы скоро придем. Да аккуратно! Подготовь его, нечего ему волноваться зря.

vin144 1

По поводу скачки архива романа пишите Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Дальше

ТАЕЖНЫЙ АНГЕЛ. РОМАН. ЧАСТЬ 4. ГЛАВА 2.

angel

Земля радости

1329054988

Глава 2

Знакомства и новые открытия.

Знакомство с великолепной четверкой.

Отец Леонид?
Гм! Мы попали к староверам?
Так, может быть, мы попали на юг Горного Алтая, где живут староверы? Но там точно нет таких оазисов. Построен аквапарк? Но как мы пропустили такую стройку? А размер, а значит, и возраст местных деревьев такой, что перенести их или пересадить явно никакая техника не смогла бы.

Лиза с хозяйкой о чем-то ворковали в уголке беседки, а мне захотелось прогуляться, осмотреться. Дойдя до середины двора, я глянул вверх и заметил, что небо закрыто сплошным туманом, отчего - это только что до меня дошло! - зеленый рай был покрыт легким сумраком. Очередное гм… Мужик сказал, что у них тоже зима. Сперва я никак не среагировал на эти слова, но сейчас удивился - какая ж это зима, если все вокруг цветет и благоухает? Куда ни глянь, везде на ветках висят невиданных размеров плоды, кусты в цветах, птицы скачут и поют. Захотелось выйти за пределы ограды и посмотреть, что вокруг.
Вдруг послышался Лизкин голос:
- Роман, иди сюда!

12143205.868732.7383

Оглянувшись, я увидел, что к беседке подходят новые люди. Вместе с Юрием в беседку входили еще трое, тоже бородатые и тоже в простых одеждах.
- Роман, знакомься с моими друзьями.
Юра улыбался и мне показалось, что он представлял меня им как сюрприз.
- Прежде, чем идти к отцу Леониду, я решил свести тебя сначала с моими кунаками. Мужики надежные, рассудительные и в чем-то мы все похожи на тебя. Правда, способ попадания сюда у нас несколько иной, но суть та же.
- Это Сергей, наш романтик.
Мне протягивал руку белокурый мужчина со светлыми глазами и улыбчивым лицом. Почему-то мне он сразу приглянулся, чувствовалось, что в нем полно добродушия и он всегда готов помочь и словом и делом.
- Это Егор, наш менестрель.
- Юрка, ты как был трепло, так им и остался! Гитару ты зажал и не отдаешь, Доню свою веселишь, потому еще неизвестно, кто из нас менестрель и увеселитель “трубадур”.
Мужик хохотнул и совершенно радушно потряс мою руку.
- Не дрейфь, Рома, скоро все станет ясно и понятно. Возможно, кроме одного. Но это потом.
Четвертый мужик коротко глянул на Юрия и обошелся без его комментариев.
- Олег.
Рукопожатие оказалось твердым и продолжительным. Взгляд просканировал меня вертикально и горизонтально, затем он положил руки мне на плечи и спросил:
- Боязнь уже прошла? Или еще что-то осталось?
Я пожал плечами.
- А неопределенность мы сейчас устраним. Не паникуй и принимай все как есть.
Странно, но после этих слов Олега я почувствовал, что с меня и в самом деле как яичная скорлупа свалились последние опасения. Эти четверо мужиков осматривали меня так, будто уже решили принять меня в свою… компанию.
- Ну что? Вскрываем бочонок?

10-litrov

Мы расселись по скамьям вокруг стола, на котором, радуя округлостями, стоял деревянный бочонок, возле которого толпились ровно семь кружек. Конечно же, тут же стояла корзина с фруктами.

- Евдокеюшка, ты будто загодя знала, сколько нас присядет за твой стол? А если бы нас оказалось больше или меньше, справилась бы?
- Юраня, ты меня знаешь не первый год, а ведь я за все это время ни разу не промахнулась!
Хозяйка ехидно взглянула на мужа, и он, слегка понурясь, склонил голову и почесал в затылке.
- Так что, дорогой, не задавай глупых вопросов, а побыстрее шевели руками.
Когда какая-то слегка мутноватая жидкость была разлита по кружкам, встал Олег и обратился к Лизе:
- Хоть мы и знакомились с Романом, будто не замечая Вас, но на самом деле мы готовились познакомиться с прекрасной незнакомкой, удивительным образом оказавшейся в нашем парадизе. Скажите нам, как Вас зовут, и развейте наши сомнения, можно ли после этого быть с Вами на “ты”?
Лизка зарделась от смущения, встала и еле слышно промямлила:
- Меня зовут Лиза.
Евдокия тут же вскочила, бросаясь на защиту “бедной девушки”.
- Ну вот, познакомились! Давайте опрокинем кружки за встречу, а после бражки Лиза нам расскажет о себе поподробней.

Тайна приоткрывается.

Я проглотил содержимое кружки. Впечатление оказалось намного приятнее того, что я ожидал. Бальзам! По вкусу жидкость только лишь напоминала брагу, на самом деле это была совершенно другая бражка! Видимо, удивительные фрукты и здесь активно поучаствовали, приведя древний и вроде бы привычный напиток в такое прелестное состояние, что я бы… повторил брагопитие еще раз. Да и не раз!

Юрий, между тем, разлил бражку повторно.
Мы было уже взялись за кружки, как вдруг раздался Лизкин голос.
- Мне хозяйка сообщила, что вы все тоже не коренные жители этих мест, а прибыли сюда десять лет назад. Расскажете нам об этом?
Ого! Бражка развязывает языки! Щеки у девушки раскраснелись, глазки стали смешливыми, а взгляд переходил от одного мужика к другому.
- Ну, что молчите? Колитесь! Тоже проснулись в том сарае голенькими?
Осмелела, коза! Помню, в школе я и голос-то ее не знал, тихоня такая была, что и слова было не вырвать. А тут глянь-ка, разговорилась! Сильна бражка!
Выручил Юрка.
- Красна девица жаждет правды? Что ж ты, Донюшка, не рассказала красавице, как ты выглядела “голенькая” в ленском болоте? А мы-то все до сих пор теряемся в догадках - чего это косолапый кинулся на нас, будто кипятком ошпаренный?
Мужики загоготали, но хозяйка и тут не растерялась, а хмыкнула и выдала:
- Ой, муженек, нарываешься! Помню, когда ты на всем лету принялся обниматься с кедрой, то она с тебя только разве трусы не сняла. Помнишь хоть! Отдался ты ей по любви, али как?
Юрка мигом стушевался, потому Олег, как я понял, вожак этой компании, свернул смешки и обратился к Лизе.
- Мы сюда пришли пешком. Причем, сами на это решились, не взирая на то, что пришлось преодолеть немало трудных километров. А голенькими оказалась только лишь тогда, когда нырнули в те`плицы.

Вот так-так... Лизка тоже открыла рот. Видно, ее посетили те же мысли, что и меня - мы находимся в месте, которое совсем не близко от нашего дома!
Очередная порция бражки добавила Лизке очередную порцию смелости и девчонка не выдержала:
- Так все же можете вы нам сказать, где мы сейчас находимся?
В ее голосе явно сквозило отчаяние, от чего Евдокия бросилась обнимать и успокаивать девушку, а Олег сказал:
- Лиза, дорогая, мы сейчас пойдем к отцу Леониду, и он раскроет вам все тайны, разгадки над которыми вас мучают. Почему он? Потому что это самый мудрый человек в нашей долине, и он сумеет все обсказать так, как надо. Это… как бы сказать точнее… его прерогатива, что ли.
- Если он такой мудрый, то, наверное, и очень древний.
Лизка брякнула это, скорее всего от злости, что все увиливают от вроде бы простого вопроса, но неожиданно получила шокирующий ответ.
Егор, все это время поглядывавший на девушку - мою Лизку! - восхищенным взглядом, выдал:
- Да, он и должен быть мудрым и древним, ведь ему уже сто восемьдесят лет…

Отец Леонид.

- Сколько?!
Тут уж мы оба разинули рты, совершенно не постигая произнесенной суммы лет. Мне сразу представился ходячий скелет типа Кащея Бессмертного и идти к нему сразу расхотелось.
Но народ уже поднялся, Евдокия заткнула бочонок, сунула его мужу, а корзину с фруктами Сергею, и мы отправились к старцу.

Идти пришлось недалеко. Дом отца Леонида стоял уединенно чуть выше, на взгорке, и мы туда притопали за несколько минут. Дом был обычным, тоже окруженный садом и тоже - я забыл это отметить - без печной трубы. Опять же, прошу извинить за забывчивость - тропка, покрытая щебенкой, отдавала теплом и шлепать по ней голыми подошвами было приятно.

Толпа без смущения вошла во дворик, и Евдокия крикнула:
- Евстигнея, встречай гостей!
Хозяйка, выглядевшая пожилой, но не старой женщиной, одетая в простое неяркое платье, спустилась по ступенькам и подошла к нам.
- Здравы будьте, гости дорогие! Проходите в дом, отец Леонид ждет вас.

Мы вошли в дом.
В темных сенях Лиза неожиданно взяла меня под руку и прижалась ко мне.
- Рома, я боюсь!
Странно, но у меня тоже было такое же ощущение. Почему-то мне тоже было страшновато. Показалось, что сегодня, а именно сейчас, мы услышим такое, от чего наша последующая жизнь значительно усложнится.

Мы вошли в дом. В комнате стоял стол, а во главе стола сидел отец Леонид. Длиннобородый с суровым вглядом мужчина. Первое, что я понял, это то, что отец Леонид совсем не выглядит на сто восемьдесят лет. Ему можно было дать лет семьдесят, ну девяносто, но никак не сто восемьдесят.
- Проходите, садитесь! Давно жду, с утра, как бабка Пелагея мне рассказала о том, что случилось в гостевой избе, я всё время об этом думаю. Но пока ничего путного в голову не пришло. Поэтому сейчас все вместе посидим, покумекаем и примем какое-то совместное решение.

808334 600

Мы расселись по скамьям. Бабка Евстигнея поставила на стол тарелку с зернами кедровых орешек, выставила неизменный в таких случаях, как я понял, бочонок с бражкой, кружки, ложки, и отец Леонид продолжил:
- Я теперь вижу вас, Роман и Елизавета, на первый взгляд вы приятные люди. Как я понял, вам еще нет двадцати лет. Прибыли вы к нам ночью, а утром бабка Пелагея вас и нашла. Расскажите-ка мне, где вы были и что делали до того момента, как проснулись у нас.
Лиза в ответ зачастила, от страха, наверное:
- Отец Леонид, я вечером как обычно уснула дома в своей кровати, а проснулась в вашей избе. Я до сих пор не понимаю, как это случилось. Мы с Ромой уже… обсуждали меж собой, что могло с нами случиться, но ни до чего не договорились...
Лизка протараторила все это на едином дыхании, но к концу сникла.
Я постарался говорить уверенно и не тараторить:
- Со мной тоже ничего необычного с вечера не было. Я тоже уснул в своей кровати, а проснулся на топчане рядом с Лизой. Нашей одежды в домике не оказалось, потому пришлось замотаться в какие-то тряпки. Уже позже Евдокия выдала нам эту одежду.
Старец помолчал, потом спросил:
- А где вы до этого проживали?
Я ответил, что в Горном Алтае, назвал наше село и даже адрес не утаил.
Отец Леонид повел в удивлении бровями и сказал,точнее, пробормотал:
- Да случай очень интересный. К нам сюда люди попадали разными путями, все пришли пешком, а вот вы первые попали к нам ночью неизвестно как.

Осмотрев всех, кто сидел перед ним на лавке, старец обратился к Олегу:
- Что скажешь Олег? Как ты думаешь, почему так случилось, что ребята оказались у нас неожиданно? Что с ними произошло этой ночью?
Олег не стал сразу отвечать, подумал, покачал головой.
- Отец Леонид, для меня это тоже огромная загадка! Я даже не представляю, как это могло случиться. Люди уснули в одном месте, а проснулись в другом. Мало того, от того места, где они уснули, до избы расстояние очень даже не маленькое!
Старец, продолжая смотреть на Олега, повел перстом в сторону Юрия:
- У тебя, вижу, уже есть что-то на уме. Ну-ка освети нашу тайну светом твоего наития!
Лицо Леонида впервые осветилось улыбкой. Видно, он хорошо знал Юрия и ждал от него чего-нибудь веселого. так и оказалось.
- Да чего тут думать? Друзья Романа и Лизы тайно купили путевку с приключениями, - я слышал об этом, нынче это новая мода среди “золотой молодежи” - и ночью опоили чем-то наших героев, посадили в самолет, потом в вертолет, а тот выбросил их на парашютах над нами. Конечно, не обошлось без сопровождающих. Те уложили ребят на топчан, дверь закрыли, а сами улетели обратно. Надо осмотреть Романа с Лизой, может у них где-то передатчик запрятан.
Я облизнул враз высохшие губы, заметив тут же, что и все остальные совершают нечто подобное. Решение, предложенное Юрием, было настолько фантастическим, что несколько минут все сидели, будто пришибленные.

Тайна долины раскрыта!

Звонкий смех Евдокии прозвучал в комнате будто пулеметная очередь! Женщина хохотала так, будто ее щекотала толпа подружек.
- Это тебя надо осмотреть, сундучек ты мой с клопиками! Передатчик, не передатчик, но какую-нибудь хитромурдию мы в тебе найдем, это точно.
Женщина со смеха перешла на стон:
- Ты хоть представил по карте, где Алтай и где мы? Это ж сколько должно быть “золотой молодежи” у них в деревне, чтоб купить самолет с вертолетом? Прям не деревня, а Лондон какой-то!
Мы еще не отошли от Юриных слов, а Евдокия обратилась к нам.
- Давно ваш Алтай так озолотился, что рассылает людей направо и налево на самолетах и ветролетах (так и сказала - веТРолетах!)? Есть там у вас хоть кто-то, кто способен организовать такое путешествие?
Мы с Лизкой уставились на женщину.
- Ну… если близко, то… может и нашелся кто… хотя...
Евдокия вскочила со скамейки и глядя на отца Леонида, потребовала:
- Отче, да скажи ты ребятишкам, наконец, куда они попали! Рома с Лизой совсем даже не глупенькие и все поймут как надо.

Опять все за столом притихли.
Смотрели на нас. Взгляды и мужчин и женщин были задумчивыми, в глазах читалось сомнение, поймем ли мы правильно то, что нам сейчас сообщат, сумеем ли выдержать ту правду, какую откроет старец.
Наконец, мудрец погладил свою длинную бороду, вздохнул и изрек:
- Дети мои! Я имею в виду наших новеньких, Романа и Елизавету. Я до сих пор не понимаю, что с вами произошло этой ночью, но оказались вы в тысячах верст от Алтая. Долина, где вы сейчас находитесь, единственное теплое место среди огромной зимней заснеженной Сибири.
- Называем мы ее Долина Радо`сти.

Мы молчали. Молчали и все остальные.
- Добавлю, что скоро вы будете не одиноки. К нам в долину придет много молодежи. Они, как и вы, попадут в этот райский уголок впервые, правда, пешком. Не сомневаюсь, что вы сойдетесь с ними, и вам будет не так тоскливо. А мы сделаем все, чтобы вы были счастливы. Идите с Богом и обживайте ваше новое место проживания. Подробности нашей жизни вы скоро узнаете. Ребята помогут вам.
Опять стояла тишина. Но Юрий не дал ей долго насыщаться нашей растерянностью.
- А ну, подставляй кружки! Отметим новое прибавление в нашу семью!
Забулькала бражка, застучали кружки, отметившие чоканием наше братание, тревога с наших сердец постепенно улетучилась, и под доброе напутствие отца Леонида мать Евстигнея проводила нас до калитки.

К Олегу

- Идем ко мне!
Олег от калитки свернул на ту же тропинку, по которой мы пришли к дому отца Леонида.
- А где мы будем ночевать?
Лизка прошептала вопрос, будто надеясь, что я знаю больше, чем она.
Скажу честно, от всех свалившихся на нас тайн и новостей голова шла кругом. Мало того, посещение отца Леонида лишь немного приоткрыло тайну Долины Радости. Я до сих пор не представлял, где мы. Почему-то все упорно не показывали нам место оазиса на карте, хотя почему это засекречено, было непонятно.
Да и теперь почему-то все помалкивали, хотя я догадывался, что наше появление, совершенно не укладывающееся в сознание, доставило местным аборигенам достаточно размышлений.

Ночь упала мгновенно. Мы даже ста шагов не сделали, как стало темно. Вечерней прохлады, как я ожидал, не наступило. Мы топали вслед за Олегом. Тропа была все такая же теплая, звезд не было видно ни одной. Кое-где побрехивали собаки, но было тихо и безлюдно.
- Ребятки, ничего не бойтесь!
Евдокия подошла со стороны Лизы, и ее веселый голос в этой тишине оказался кстати.
- У Олега уже все готово к нашему приходу. Баня истоплена, столы накрыты, ваша комната прибрана. Мы знаем, что вы устали, потому приготовили все, чтобы вас оживить.
И добавила:
- Ни в коем случае не унывайте! Все будет хорошо и даже отлично!

- А почему ночь наступила так быстро?
Я спросил, потому что к такой резкой смене дня на ночь не привык. Между ними, как я думал, всегда должен быть вечер. А так резко наступает темень у нас бывает только перед грозой.
- У нас день тоже наступает почти без утра. Вокруг горы, а над долиной всегда туман. Потому день короткий, а ночи длинные. Особенно зимой как сейчас. Летом дни будут поярче и дольше.
И продолжила:
- Потому днем мы быстро трудимся на всех, а ночью медленно на себя!
Евдокия засмеялась.

Женщина мне все больше нравилась. Она своим оптимизмом не давала горьким думам овладеть нами. Чуть только грустные мысли начинали заполнять наши уже основательно одуревшие головы, как она оказывалась тут как тут и вытесняла их своим оптимизмом.

- А почему мы идем к Олегу?
Лизка, скорее всего, все же боялась ночи.
- Да потому что он среди нас самый главный. Там собралась вся наша родня и ждет вас не дождется. Нам уже недолго идти, вон уже огоньки видны. Мы же ночные жители, не забывайте!

Да, огоньков становилось все больше. Было видно, что это светятся окошки, дома которых освещались явно не электричеством.
Мы свернули на тропинку, поднимающуюся к дому, освещенному не в пример другим. Хозяин явно включил электрогенератор, хотя его урчания не было слышно.

- Идууут!
Детский голос разрезал тишину.
Мгновенно народ из дома высыпал на крыльцо, а потом ринулся к нам. Нас обступили и попеременно стали тискать в объятиях. Причем, одинаково страстно приветствовали не только нас, но и всех, будто не виделись неделю.
- Скорее, скорее в дом! А то мы уже заждались.
Мы вошли в дом и...

Феерическая вечеря

Как прошла встреча с радостинцами, описать трудно.
Оказалось, что ночь наступила очень рано. По нашим меркам. А для местных как раз вовремя, чтобы успеть навеселиться вволю. Все светлое время суток люди старались успеть сделать то, что ночью делать несподручно, но зато с вечера всецело отдавались неспешным радостям.

Разделю рассказ о вечере на части.

Встреча.
Нас ввели в дом. Точнее, в царский дворец времен, может быть, Владимира Мономаха. Конечно, ночью он просматривался плохо, но и подсвеченный смотрелся вполне величественно.
- Неужели тут у всех такие дома?
Удивилась Лизка.
- Да нет. Это Олег расстаралася. Семья-то у него чуть ли не дюжина! А так домики у всех скромные.

Дом Олега.

дом олега

Роскошная сенница1 поразила меня своей широтой. Перед стенами из гладко оструганных толстенных бревен красноватого цвета2 стояли резные скамьи. Пол покрыт домоткаными половиками в узорах, больше похожими на древние руны. Стол, ковши, братины...

Дальше нас провели в горницу.
Комната была большой. Окна были прорублены вдоль всех стен, потому, наверное, днем она была скорее светлицей.

593230

Об убранстве можно не говорить, все было как надо. Ощущение уюта и добросемейственности возникало сразу, а русские орнаменты, украшавшие стены, окна и пол говорили только о том, что хозяева ценили русские традиции.

Баня.

Но налюбоваться жилищем нам не дали.
- Новенькие идут в баню, а хозяева занимаются столом.
Евдокия накинула на нас полотенца и повела, как она сказала, к заднему крыльцу.
- Баня натоплена чуть-чуть, чтоб вам не сжариться. Настоящая баня впереди, а пока обмоетесь, чтоб войти в новую жизнь чистыми и беспорочными.
Коротко хохотнув, она спустилась с крылечка, и по тропинке мы зашагали к бане.
- Мойтесь как хотите, поодиночке или вместе. В долине у нас на это большого внимания не обращают. В те`плицах мы всем селом купаемся голенькими. Привыкайте.
Она ушла. Лизка, конечно, решила мыться отдельно, потому я вышел на улицу и присел на скамеечку.
Тишина, теплынь и покой… Я прилег, думая, что немного расслаблюсь, пока подруга бразгается.
Но не успел я закрыть глаза, как тут же взлетел над лавкой, будто меня пружиной подбросило. Уши резанул такой визг, будто там стая монстров рвала мою подругу на части.
Я влетел в предбанник, потом в мойку, дальше в парилку - Лизки не было!
Выскочив снова в предбанник, я услышал булькание, и в углу обнаружил большую бочку с водой, из которой на меня глядели огромные глаза.
- Лизка, что случилось? - Я сразу понял, что в бочке сидит именно она.
Но девушка только булькала ртом и понять, что она ответила, было невозможно.
- Высунь голову из воды, говори, что случилось? - Мысль о монстрах не давала мне покоя.
- - Там… там… там ад!
- Где?
- Там. - Лизка высунула руку из воды и показала на дверь в мойку. - Я вбежала туда и… чуть… не сгорела!!!
Оказалось, что девчонка, стесняясь своей наготы, стараясь как можно быстрее оказаться внутри, вбежала в мойку и нарвалась на такой жар, что задохнулась и с диким визгом вылетела обратно. Увидев бочку, мгновенно впрыгнула в нее и только там поняла, от какого ада она спаслась.
Ну что, мне смеяться над ней? Она, скорее всего, и дома мылась в бане только после всех, когда печка выстынет.
- Тогда я пойду.
Я скинул одежду, прихватил веник и с гордым видом, мол, знавали мы такие бани, вошел внутрь.
...Нет, я визжать не стал. Просто не умею. Но повизжал бы с удовольствием! Это, называется, они натопили чуть-чуть! Да тут можно было, держа котелок в воздухе, воду кипятить!
Ну, не выскакивать же мне обратно? Присев как можно ниже, я отполз в дальний угол, и только там, наконец-то, смог сделать небольшой вдох.

Короче, пришлось нам открыть все двери, баню слегка выстудить и только потом обмыться по-скорому.

Вечеря.

В доме стояли такие запахи!!!
Про стол я, конечно, стараюсь не говорить. Женщины вовсю постарались!
- Садитесь, гости дорогие!
Нас с Лизой посадили чуть ли не в голове стола. Хозяин уселся в главном торце, рядом расположилась его жена Варвара, друзья с женами, а ребятня, которой оказалось очень много, заняла всю вторую половину.
С таким количеством ребятишек в комнате должен был стоять гвалт, но все сидели чинно и чего-то ждали.
Наконец, встал Олег и произнес короткую речь.
- Приветствую всех! Сегодня в нашей долине очередная радость - к нам прибыли новички, Рома и Лиза. Появились таинственно, нам пока непонятно, как. Но главное, что они здесь, и нам нужно не ударить лицом в грязь, чтобы им у нас понравилось. Пейте, угощайтесь! Вечер длинный, и у нас есть, о чем и поговорить и попеть. Виночерпий, начинай работать!

Немалого размерчика бочонок в центре стола начал булькать краном, и Юрка - а кто ж другой? - начал раздавать кружки с бражкой всем взрослым. Детей обслуживал самовар.
Из-за стола встала женщина, поражающая своей красотой и статностью. Варвара, жена Олега, улыбнулась нам и прознесла:
- Мы уже привыкли, что к нам в Долину, приходят только красивые люди, и Рома с Лизой не исключение. Поднимем же кружки за наших новеньких!
Все поднялись и стали тянуться к нам своими резными деревянными бокалами. Я взглянул на Лизку, и быстрая мысль сквознула в голове - как же она изменилась после школы! А сейчас, да еще после бани, она будто светилась вся.

Те'плицы.

Постепенно, после каждого тоста, шум стал усиливаться, люди раскраснелись и расслабились.
Мы рассказали о себе все, что знали сами, и что узнали от других. Нам же рассказали все про Долину Радо`сти. 
- Про нашу Долину даже книжка есть. Её Егор написал!

В какой-то момент все вдруг вскочили из-за стола и закричали “На теплицы! На теплицы!”.
Женщины тут же еду скидали в корзинки, мужики подхватили бочонки с бражкой, и вся толпа ринулась на улицу.

Прямо на ходу народ скидывал с себя одежду - а дети вообще оставили ее дома - и с криками и смехом помчались к воде. Олег заранее высветил лампочку на дереве над водой, потому обнаженная, бегущая и смеющаяся толпа смотрелась очень даже экзотично!

28631

Люди плюхались в воду и начинали резвиться, будто малые дети. Тут же, на островках, пили бражку и трескали фрукты.
Сколько мы плескались в теплицах, неизвестно, потому как часов ни у кого не было, а спать в такую ночь было совсем даже не обязательно.

1 Сенница (сени) - приемная для гостей.
2 Лиственница.

vin144 1

По поводу скачки архива романа пишите Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Дальше

 

ТАЕЖНЫЙ АНГЕЛ. РОМАН. ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 1.

angel

ЧАСТЬ III

ГЛАВА I

РОДНЫЕ ЛЮДИ




ВОЗВРАЩЕНИЕ

Теплоходик последний раз вспенил воду и ткнулся носом в мелкогалечный пляж. Причала не было, да и пассажиров, кроме меня, не было, потому я сам спустил трап, сошел на берег... с разу же попал в крепкие мужские объятья!

Меня тискали совсем незнакомые мужики! Заросшие бородами до бровей, в грубых брезентовых робах, до слез «незнакомые» аборигены каждый по очереди и все вместе хрустели моими костями, сопровождая эти «пытки» басовитым смехом.


- Ты чё ж, паря, так запозднился-то? – родной до боли голос самого высокого из троих мужика наконец-то разорвал сцепившихся бородами дикарей. – Мы уж тут все гляделки выглядели, тебя ожидаючи!

Олег, а это был, несомненно, он, изо всех сил изображал из себя таежного отшельника, и это у него неплохо получалось. Сережка с Юркой, тоже совсем на себя, то есть, прошу прощения, на тех, давних моих горожан-друзей, не похожие, вовсю улыбались и не выпускали меня из своих рук.

Честно вам скажу – вот только в эту минуту, когда я увидел на берегу моих давних друзей, а, тем более, когда попал в их крепкие объятия, у меня возникло чувство, что я вернулся домой. Моя душа, весь последний год не находившая себе места, вдруг затихла и уютно улеглась у меня внутри, будто говоря: «Ну, вот, нечего было ерепениться! Видишь, как все хорошо получилось!».


Последнее, что я хорошо помню, было краткое прощание с родными и приятелями, спешные сборы и безоглядная посадка в поезд. Всю дорогу я спал или, точнее, старался спать, чтобы хоть как-то утихомирить прыгающее от радости сердце. Лишь на речном вокзале (прислушайтесь: «Поезд прибыл в город Усть-Кут на станцию «Лена», пассажирам теплохода нужно перейти на речной вокзал «Осетрово». Каково?), выйдя не берег Лены, я почувствовал, будто проснулся от долгой спячки.


Лена несет свои воды на протяжении 4400 километров от истоков в Байкальском хребте до Северного Ледовитого океана. В среднем течение ширина Лены достигает 15 километров, ширина русла в низовьях - до 20-25 километров, а размеры Ленской дельты даже отмечены в Книге рекордов Гиннеса. Ее притоки Витим, Олекма, Алдан и Вилюй превосходят многие крупные реки Европы. Название реки скорей всего измененное русскими тунгусо-маньчжурское Елю-Эне, что значит «Большая река». Местные жители говорят про дельту реки Лены: «здесь столько озер, сколько звезд на небе». Озера и притоки богаты рыбой и дичью.

В последнее время мы с душой находились в состоянии бурных переговоров по проблеме «Ехать не ехать?». Честно говоря, проблемы, в общем-то, не было, к отъезду я был готов на все сто, но не сдаваться же сразу! А вот душа не поняла моих скрытных мыслей и спорила со мной, не переставая, да так, что иной раз хоть головой в омут. И вот только тогда, когда я купил билет до Усть-Кута, душа возликовала и «громогласно» засчитала мне поражение. Наивная, знала б она, что у меня таится в глубине... Странно, а какая еще есть глубина, кроме глубины души?
Ладно, я здесь - и это главное!

- Оглянись, дружок на бережок! – Юрка, тоже такой же заросший черной курчавой порослью до самых бровей, толкнул меня в бок и показал на берег.

Мог бы и не показывать, я еще с воды заметил цветастые сарафаны, смотревшиеся удивительно радостно на фоне таежной зелени.
Девушки, завидя Юркин взмах в их сторону, уже летели по тропинке вниз по склону.
- Егорушка, милый, - девчонки повисли на мне, прижимаясь с обеих сторон, - пойдем скорее на полянку, там уже все готово для встречи!
- И то верно, - Сережка еще раз обхватил и сжал меня, шепнув на ухо, - знал бы ты, как мы тебя ждали! Юрка еще слегка сомневался, но мы с Олегом нисколько. Знали, все равно приедешь. Девчонки уже неделю хлопочут, горницу с опочивальней для тебя готовят.

Вот так! Несколько слов – и все сказано! За что я и ценю своих друзей – за словесную скупость, а иначе и быть не может - друзья друг друга всегда понимают с полуслова.

Девчонки потащили меня вверх по тропе.

Чернобровая, розовощекая, статная красавица, одного роста со мной, Оленка за время, пока я раздумывал там, в городах, над своей грядущей судьбой, еще больше похорошела, расцвела. Все такая же легкая, сноровистая, готовая исполнить малейшее мое желание, она все эти годы ждала меня: «Я не давала себе тосковать, верила, что ты приедешь!» - горячо шептала она, не отпуская мою руку, которой завладела, казалось, раз и навсегда.


Любава, по характеру более впечатлительная, чувствовалось, никак не могла поверить, что я все же решился вернуться в Нару. Худенькая, большеглазая, улыбчивая, она не меньше Оленки любила меня. Ее тонкие пальчики сплелись с моими пальцами другой руки, и тоже, казалось, срослись с ними навсегда.

Две девушки были настолько дружны меж собой, что у них и мысли не было ссориться из-за меня. Каждая любила по-своему, и обе по каким-то своим законам считали, что так и надо – вдвоем любить одного, и ни одна из них не загадывала, что будет впереди. Видно, они считали, тоже по своим женским законам, что меня вполне хватит на них двоих, и ссориться из-за меня ни к чему. Честно говоря, и я вспоминал их обоих, не разделяя красавиц и не сопоставляя их.

На полянке, к моей великой радости, я увидел сидящего на пенечке Онуфрия. Мужик встал, пожал мне руку, и, как будто мы расстались вчера, сказал:

- Пойдем-ка, Егор, подпругу у Рыжка поправим, а то он, давесь, на дороге все время корежился, – а остальным приказал, - вы тут пока бражку разливайте, мы недолго.
Хитрит старик, что-то ему срочно охота у меня узнать, потому и придумал увести меня к Рыжку.
- Ты как, насовсем, али нет? – Онуфрий хитро прищурившись, оглядел меня с ног до головы.
- Поглядим – увидим.
- Хороший ответ. Но, судя по тому, что ты без вещей прибыл, можно думать, что надолго. И это хорошо.
Дернув для порядка за удила, мужик крикнул Оленке, которая разливала бражку по кружкам:
- До краев лей, чай не в гости Егор приехал!
Девчонка замерла, лицо ее залилось ярким румянцем, затем она передала жбан и кружку Олегу и кинулась ко мне. Обхватив меня за шею, прижавшись всем телом, Оленушка, казалось, хотела срастись со мной навсегда.
- Ладно, ладно, никуда он теперь от тебя не денется. Ну что, всем налито?

Скоро все расслабились и начались расспросы. По праву гостя я начал первым.

-Для первоначалу скажите-ка мне, ребятки, для чего это вы занавесились бородами? Встреть вы меня в Усть-Куте, так я бы и не узнал вас. Или ваши женушки вас так больше любят? – Мне и в самом деле было любопытно узнать, с какой целью был организован весь этот бородастый маскарад.
Парни переглянулись.
-Так ведь он и на самом деле не в курсе, что да как, – Юрка подскочил ко мне и провел ладонью по моей бритой щеке, - мы как-то упустили сей момент. Ты, давай-ка, тоже погладь напоследок свою гладкую фотомордию, и если хочешь прогуляться с нами до Долины Радости, то с этого дня про бритву забудь.

Ага, вот оно что! Как я об этом не подумал? При подготовке к походу в Долину учитывается каждая мелочь, даже такая, как борода. Возможно, идти придется в жуткий холод и ветер, потому мужикам без бороды никак. Эти заросли на лице – первая и главная защита от леденящей стужи в условиях, когда зима окружит отряд смельчаков, и нужно будет быть готовым к любым неприятностям.


Кутаться, как женщины, в кушаки будет невозможно по одной причине – вертеть головой придется как на городском перекрестке. Зверье, или как их называют, братья наши меньшие будут искать любую возможность попробовать на вкус братьев своих старших. Да и свои зубы за этой бородатой защитой не воспалятся, чего бы уж никак не надо в таком автономном путешествии.

Мужики, поймав тему, стали, видно, уже в который раз, обсуждать подготовку к дальнему путешествию, а Оленка с Любавой наперебой стали мне нашептывать, что меня ожидает впереди.

Оказалось, что сборы в дорогу идут полным ходом.

- Ты, Егорушка, как раз вовремя приехал. Все, кто идет в Долину, уже полностью собрались, теперь тебя одного будем собирать. Выезд у нас ближе к сентябрю, чтобы до ледостава успеть на теплоходе до места доплыть, потом дождемся, когда холода землю заморозят, по тайге и болотам идти можно будет, и дальше пешком пойдем.
Да уж, представляю, каково это там, на северах, брести по занесенной снегом тайге и продуваемым пургой болотам!
- Да ты не бойся, Егорушка, там по тропе избы стоят, в них отогреемся и непогодь переждем. – Оленушка и Любава прижались ко мне. – Зато, когда в Долину поднимемся... – Девчонки зажмурились и замурлыкали, будто уже купались в горячих источниках.
- Да вы там бывали хоть? – спросил я так, на всякий случай, хотя, наверное знал, что они там еще не бывали, не было у них досель женихов, а потому попасть в Долину Радости они никак не могли.
- Не были мы там, Егорушка, не были, но по рассказам все знаем и в снах уже не раз плавали в живицах (горячих озерках).

Мужики меж тем уже собрали остатки снеди в торбы, навьючили их на коней и готовы были двигаться в Усть-Нару.

- Любанька, прыгай ко мне, а Оленка пусть Егора в седле держит, поди забыл уж за какую узду дергать! – мужик хохотнул, но тоном показал, что обидеть не хотел.
Дорога шла по лесу, и мне показалось, что я этой дорогой езжу каждый день. А еще подумалось, что впервые, вот уже которое время душа моя никак себя не проявляет, притихла и, судя по всему, млеет. Да и я, не буду лукавить, тоже чувствовал себя умиротворенно.

Конь шел, смачно ступая копытами по влажному мху; повдоль дороги высились громадные кедры и лиственницы, Оленка сзади жарко прижималась ко мне и не выпускала из объятий; Любава, держась за Онуфрия, все время оглядывалась и улыбалась мне; парни ехали сзади и дружно похохатывали, скорее всего, намекая на приготовленные для меня сюрпризы.


Один из наездников, раздвинув на лице свои могучие белокурые заросли, голосом Сережки прокричал: - Ты не одичал там в своей городской малосемейке? С кулаками не полезешь, если малость оконфузишься?

ИНАЯ ЖИЗНЬ

Конь вышагнул из-за поворота, и мне открылась Усть-Нара.

Село уютно чернело темными избами на фоне большой низины, окаймленной горами. Знакомые двухэтажные дома с досчатыми тротуарами вдоль них, большие амбары с подъездными бревенчатыми пандусами, пасущимися прямо между домами коровами и лошадьми. В очередной раз приятно поразила чистая зелень улицы. Подъезды к домам и амбарам были с тыловой стороны домов, потому дерновина улиц оставалась нетронутой.

- Гляди, какую встречу тебе устроили наринцы! – Онуфрий, поглядел на меня с торжествующей улыбкой, и с показной ворчинкой добавил: – День в разгаре, работать самое время, а они праздник устроили, ленивцы!

Чуть ли не все жители Нары, вырядившись как на праздник, толпились у крайней избы.

- Ну, здравствуй, гость дорогой! – Глафира – а кто же еще больше! – выступила вперед, поклонилась и поднесла хлеб с солью. Рядом, не скрывая волнения, стояли Варя с Дуней и, конечно же, Маша с Никиткой.
Сойдя с коня, я отломил хлеб, окунул в соль, прожевал и, вспоминая наличествующие такому торжеству действия, с поклоном произнес: - Приветствую вас, долгожданные мои наровчане! Спасибо за встречу и за слова приветливые!
Тут же Маша, окончательно потеряв терпение, сорвалась с места и подлетела ко мне с поцелуями. – Егорушка, милый, знал бы ты, как мы соскучились по тебе! Каждый день смотрели на дорогу, ожидая тебя. Никитка, вон, все время поминал тебя: «Ну, когда дядя с гитарой приедет?».

Парнишка, заметно подросший, уже дергал меня за руку, приговаривая:
- Мамка, отпусти его, пойдем праздновать!
Видать, надеялся, что я весь вечер буду бренчать на гитаре.

Люди подходили ко мне, мужики жали мне руку, женщины целовали в лоб. Федот же, муж Глафиры, потеребив могучей лапой мое плечо, загадочно произнес: - Видишь, как люди радуются? Не каждого так встречают, да запредь досочки стругают!
Я уж было хотел задать вопрос про «досочки», но Глаша скомандовала:
- Дорогие хозяева, гостю пора хозяйство осмотреть да кошку впустить!
Подскочивший ко мне Юрка успел вернуть на место отвалившуюся было мою нижнюю челюсть и, заходясь от смеха, дернул за руку. – Иди уж, впускай свою кошку, а то она уж затосковала у порога!
Олег с Сережкой, обнимая своих Варвару и Машу, тоже загадочно улыбались, а Оленка с Любаней схватили меня за руки и потащили вперед.

Народ расступился, и тут, наконец, до меня дошло, на что намекали мои друганы.

Сюрприз был что надо!
Видя новый дом, еще пахнущий свежей древесиной, слыша заливистый смех моих девчонок, чувствуя за спиной подначки друзей, я вполне логично сделал вывод, что в мое распоряжение, пока я буду в Наре, отведен этот лиственичный дворец.

Люди, окружившие нас, шумно приветствовали Никитку, когда тот, держа под мышкой пушистую сибирскую кошку, важно произнес:
- Ну, что встал как вкопанный, поднимайся на крыльцо да пускай хозяйку во сенцо!
Оленка с Любавой уже открыли дверь и звали меня к себе.
Кошка, важно подняв хвост, постояла на пороге, знатно вылизала себе шею и медленным шагом вошла в избу.

Народ радостно зашумел. Оленка, прыская в ладони, высоким голосом крикнула: – Заходи смело, кошка знает свое дело! Кошку принял домовой, значит, домик твой жилой!

Я оглянулся на людей, и тут Онуфрий из толпы произес:
- Заходи, не боись! Это тебе от сельчан подарок!

Еще не полностью сознавая, что происходит, тем не менее, я, наконец, понял, что этот дом выстроен специально для меня! То есть, пока я там, в своей городской малосемейке, терзался в сомнениях «ехать не ехать», сельчане уже давно все решили и выстроили дом к моему приезду.


Юраня и тут не преминул кинуться на помощь.

- Ну-ка, девки, хватайте мужика под мышки, а то у него ноги ослабли. Тащите хозяина в дом да про нас не забудьте!
Оленка с Любавой подхватили меня под руки и потянули в покои.

Не поверите, я переступил порог – будто через какую-то границу перешагнул! Будто моя давняя мечта откуда-то издалека вмиг оказалась передо мной, и я вошел в нее, как в иную жизнь. Подумалось, что я переступил не порог дома, а прошел сквозь тонкую завесу времени, оказавшись в другом мире, в другое время.

Да, в общем, так оно и было! В одно мгновение, пока моя нога перешагивала этот порог, цивилизация с гиканьем унеслась далеко вперед, унося с собой какофонию городской сутолоки и пустопорожнюю электронную трескотню эфира. Новый мир приветствовал меня дурманящим таежным запахом, нетревожной тишиной леса и…
…и людским гомоном, идущим снаружи!

Просторная горница заполнялась народом. Оленка с Любавой, Маша, Евдокия и Варвара под командованием всевидящей Глафиры уже разносили подносы, заставленные кружками с бражкой да плошками с лущеным орехом, приговаривая: «Пейте, гости дорогие, да говорите слова добрые!».

Люди с кружками в руках подходили ко мне, желали счастья и добра в доме и, перекрестив меня, выходили в дверь.
- С приездом! – Олег поднял кружку и оглядел сидящих за столом. – Думаю, ты простишь нас, да и всех сельчан за этот маленький сюрприз. Нет в селе человека, кто бы не участвовал в постройке этого дома. Так здесь принято – строить всем селом. Мы с ребятами, - он показал на Сергея с Юраней и сидящих рядом с ними Варвару, Евдокию и Машу, - тоже приняли некоторое участие в строительстве. Хотелось обрадовать тебя, и, судя по твоей обалделой физиономии, это удалось. За тебя и твой дом – кружки вверх!

Я смотрел на ребят, видел родные глаза и от переполнявших меня чувств слезы наворачивались на глаза. Не знаю, как пойдет жизнь дальше, но этот день будет светить мне все последующие дни.


Юраня, этот неугомонный остряк, опять пришел мне на помощь.

- Ты, Егорушка, уж сильно-то не возгордись. Мы ведь тоже получили по дому в свое время, правда, не так быстро, как ты. Олег, вон, даже чертежей кучу нарисовал и строил дольше всех. А тебе вот решили загодя домишко поставить, ибо знали, что никуда не денешься, приедешь как миленький!
Мужик хохотнул.
– А теперь мы все удаляемся, а тебя ждет очищение от скверны дорожной. Вечером в соборной чествование продолжится, а пока… Оленка, Любава, готова банька-то?
Девчонки прыснули в ладошки и, подлетев ко мне, подняли меня с лавки.
– Пойдем, Егорушка, парком побалуемся, да косточки разомнем!
- Вы, девоньки, не шибко-то! – Олег погрозил красавицам пальцем. – Нам Егор нужен живым и здоровым Доставите его в соборную в целости и сохранности, да чтоб у него все на месте осталось, нето самим же хуже будет!
Мужики загоготали, а Маша воскликнула:
- Ты, Егорушка, теперь хозяин в этом доме, потому никого не слушай, а делай, как хочешь!


ОЧИЩЕНИЕ

По мосткам, ведущим в баньку, я шел с трепетом, представляя, по какому проекту она была построена.
Оказалось, что все устроено как надо. За небольшим предбанником, оборудованным, кстати, лоханью в рост человека с холодной водой, располагалась сама баня: довольно просторное помещение с лавками по бокам и очагом посередине. Камни внавалку, гротом, вершались чугунным котлом, нагреваемым снизу. Баня топилась по-черному, то есть дым, по причине полного отсутствия трубы, выходил в отдушины под потолком. Такие бани, прокуренные дымом, стояли веками, гниение древесины в них отсутствовало напрочь! Да и аромат после обработки стен и потолка дымом был непередаваем!

Любава выскочила из бани и затараторила:
- Отдушины я закрыла, да чуть не обжарилась там, так горячо! Венички Оленка уже запарила, одежка твоя вон там, на стрехе, как попаришься – сразу в бочку прыгай… - Девушка вдруг смутилась и произнесла: - Может, ты хочешь один помыться, Егорушка? Скажи, мы уйдем!


Последнее, сказанное Любаней, никак не совпадало с тем, какие взгляды вперили в меня мои красавицы. Обе девушки смотрели на меня, и их глаза пылали таким жаром, по сравнению с которым жар парной был вряд ли сильнее!

Э-эх! Пропадай моя невинность!

- Раздевайте меня живо! Да чтоб веники не простаивали, нето я вас начну парить!

Девчонки взвизгнули, мгновенно скинули с себя одежду и также мгновенно освободили меня от моих доспехов…

Только в бочке я понял, насколько безрассудной была моя храбрость! Когда холодная вода слегка приостановила отваливание от моего тела полусваренных и полуобжаренных кусков моей же кожи, я в ужасе сообразил, что мои банщицы до сих пор там, в страшной геене огненной! А ведь они еще хлестали меня, да и до сих пор там, а ведь лишняя секунда в этом аду парочной – верная погибель!

Я выскочил из бочки, и тут же двери распахнулись, и обе девчонки с визгом запрыгнули в мою лохань. Казалось, вода вскипела от их раскаленных тел!
- Вы живы?! – Я усиленно плескал на них водой, стараясь хоть как-то облегчить их страдания, но девушки начали хохотать, и Любава воскликнула:
- Мы-то привычные, а вот видел бы ты себя, когда мы тебя парили! Ленок на сковородке отдыхает! – Девчонки зашлись в хохоте. – Веники черными стали от грязи, что ты притащил с собой с дороги! – Оленка показала, как она кусками снимала с меня грязь. – Придется запарить новые веники, да не раз, пока ты станешь пригодным… -

Тут Оленка вдруг засмущалась и не досказала, для чего это я оказался бы «пригодным». Но догадаться было совсем не трудно, что она имела в виду, тем более, что я и сам уже закипал при виде моих обнаженных богинь. Тем более кружки с бражкой опорожнялись и наполнялись беспрестанно!

На втором заходе темные треугольнички все также мелькали у меня перед глазами, пока девушки обрабатывали пропитанную мерзостью цивилизации кожу распростертого перед ними и почти сваренного уже мужика.

В бочку мы заталкивали меня уже втроем, я и мои банщицы с трудом погрузили меня в живительную прохладу лохани. «Третьего раза я уже не переживу!» - думал я, погружаясь с головой. Так мне было хорошо в этой бочке, где вода уже была далеко не холодной! А холодная бражка возвращала мне ликование жизнью.

Но оказалось, что тело только и ждало третьего парения!
Жизнь только начиналась!
Я даже смог и сам поработать веничком, тщательно возмещая на моих «мучительницах» перенесенные мной ужасы. С визгом и хохотом Оленка с Любаней вертелись под моими шлепками, без стеснения подставляя под веник свои округлости.


В бочку, как ни странно, мы уместились втроем, Вода уже была даже не теплой, от наших тел ее разогрело так, что про холод можно было и не вспоминать. Мы хлебали бражку и смеялись, Незаметно, исподволь, пришло состояние другой жажды, тем более, что девичьи сладости обжимали меня со всех сторон…


Лежа в предбаннике на лавке, я медленно приходил в себя. Огромные Оленкины глаза и волшебные Любанькины ладошки продолжали быть со мной, хотя девчонки все еще оставались в бане, и, я уверен, так же, как и я, до сих пор были в состоянии головокружения. Мы насыщались любовью с такой жаждой, даже остервенением, задыхались в поцелуях и ласках с таким упоением, будто нас до этого кто-то держал и не пускал друг к другу. Оленка, дрожа всем телом, жарко шептала: «Я так ждала, я так этого ждала!...», Любава плакала и стонала: «Еще! Я готова умереть в твоих руках!»...


В спальне обе девушки лежали в моих объятиях и улыбались во сне.
Все: и одежда, и постельное белье, и занавески на окнах, да что там – сам дом! - издавало такой свежий аромат, будто соткано и срублено все было из запахов горных лугов и свежести горных рек.


И было тихо. Мне подумалось, что такую тишину я слышу – подумайте, слышу! – впервые. В ней угадывались молчание гор, бесшумное движение воды под землей, свободный полет птиц в небе и мудрые размышления людей. Я вспомнил, как раньше мне столько раз хотелось послушать такую тишину, но ни разу этого сделать не удалось - то мешали мне, то мешал я сам себе. Возможно, что без такой тишины люди стали терять себя, перестали слышать друг друга, перестали чувствовать друг друга…


Высвободившись из девичьих объятий, я вышел в горницу и прильнул к окну. В конце поляны темной стеной зеленел бор, за которым, я знал, бежала к океану красавица Лена. Скоро, совсем скоро она понесет нас к тому удивительному месту, куда мы стремились все эти годы с тех пор, как встретились с Машей; с тех первых мгновений, когда эта удивительная женщина поведала нам о сказочной Долине Радости. Там, в Саянских отрогах мы и думать не думали, как резко повернется наша жизнь, как со временем мы окажемся здесь, на Ленском берегу, возможно, оставив навсегда все то, чем жили раньше. Куда нас поведет тропа жизни, и где мы окажемся в ее конце, было невозможно предугадать, но начало ее было здесь, в маленьком селе Усть-Нара, населенном удивительными людьми, будто бы пришедшими в наш мир из далекого прошлого…


Размышления мои прервал топот ног с крыльца.

- Эй, хозяин, если ты еще живой, выходи пред очи друзей твоих! – Юрка хохотнул, а голос Олега добавил, - Народ в соборной ждет не дождется встречи с человеком с большой земли! – Сережкин голос весело произнес, - Выходи, Никитка уже давно томится, тебя ожидаючи! – А тонкий голос Никитки добавил, - Мы и гитару с собой уже взяли!
Увидев меня, Юрка расширил глаза и развел руками.
- Вот это да! Ты ли это? Ну, Оленка, ну, Любашка, принимайте благодарность от нас – так отмыть другана! Да мы никогда прежде не видели его таким отстиранным и пригожим! Для себя старались, сразу видно, но и нам любо на такого молодца глянуть! Скажи, Олег!
- Чудеса! – Олег повертел головой. – Да ты и впрямь красавчик! Что ж ты раньше-то скрывал свою ряху под слоями цивильной копоти, боялся до срока рассекретить свой истинный облик? Варя, глянь, какого красавца к нам Леной принесло!

Девушка, что стояла с Машей и Дусей на ступенях, поднялась к нам и, взяв меня за плечи, повернула к свету. – Да, проглядели мы тебя, а то бы Оленке с Любавой вряд ли что перепало!

Евдокия тоже поднялась к нам и, глядя на меня, с коварной улыбкой произнесла. – А уж Юраня-то до сих пор бы в девках ходил!
Все прыснули от смеха, а Юраня враз подскочил к Дусе и запальчиво воскликнул:
- Ага, вот видишь, плохо ты меня моешь! Да если бы ты хоть раз меня по-настоящему пропарила да пошоркала, чем надо и где надо, то и не стреляла бы глазами по Егоровой мордахе! Я б еще краше был!

Но тут неожиданно из-за моей спины раздался Оленкин голос.

- Это с каких это пор замужние женщины прилюдно чужих мужчин хвалят? А ну разбежались по своим суженым, нечего нашего Егорушку с панталыку сбивать!

Ого!
Моя распрекрасная Оленушка подала голос! Назвав девушек «замужними женщинами», она явно поспешила, но моя защитница в праведном гневе, уперев руки в бока, гордо выступила вперед и, грозно сверкая прекрасными глазами, устроила зарвавшимся «замуженкам» разнос.
Мало того, и Любава не отступала:
- А вы что, мужики, не можете своих жен урезонить? Разве с друзьями так обращаются? Вам ли не знать, что мужчина не лицом славен…

- А чем же, красавица? – Юрка был тут как тут!
Все рассмеялись. Любава порозовела, но не сдалась:
- А… друзьями своими! – Она, конечно же, хотела сказать иное, но и этого было достаточно, чтобы Юрка растерялся. – Вот ты, Юраня, как только увидел Егора, сразу стал над ним насмешки строить, а себя-то вспомни?
Судя по тому, как Юрка смутился, стало понятно, что на первых порах проживания в Наре другу моему было нелегко. А Любава продолжала: – Если бы не друзья твои, так и сбежал бы ты от нас. А сколько для тебя Евдокия сделала?

- Та-ак! Стоп! – Олег, улыбаясь, подошел к нам, приобнял Оленку с Любаней и стал урезонивать. – Голубушки вы наши распрекрасные! Варенька моя и Дуся пошутили, а вы рассердились. Предлагаю помириться, и так все уже поняли, что наш друг Егор находится под надежной защитой. Я этому рад. Берите своего Егора под белы руки и пойдемте все в соборную, народ ждет.


За все это время я не произнес и слова. Настолько все это было необычно для меня! Ну, вспомните – где-то кто-то раньше вот так за меня заступался? Да никогда! Всегда и везде мне приходилось отгрызаться своими силами. Я и тут бы не оплошал – но мои защитницы!
Да, это нечто!

В СОБОРНОЙ

Люди сидели за столами и тихонько гомонили. На столах виднелись те же братины с бражкой и нехитрая закуска. При виде нас гомон стих, но послышались возгласы приветствий.

Нас посадили во главе одного из столов. На меня смотрели сотни глаз, с нетерпением ожидая новостей, что я привез с большой земли.

Олег по дороге объяснил мне, что главное о цивильной жизни люди уже знают, друзья время впустую не теряли. Сейчас же наринцам нужны были последние новости. Известия о перестроечных временах дошли уже и сюда, потому мне нужно было просто и понятно рассказать о том, что в связи с этим происходит на большой земле.

Встал Онуфрий, и обращаясь к народу, загудел.

- Еще вчера Егор был далеко от наших мест. На Руси (он так и сказал – НА РУСИ!) свершаются большие перемены, как, впрочем, и всегда. Русь во все времена отличалась от других народов тем, что в ней всегда что-то менялось. Нас минули беды, что зело прорядили Рассею в этом веке, но перемены, что вершаются нынче, уже дотягиваются до нас с вами, потому Егор, - это он обратился уже ко мне, - расскажи-ка нам, что на Руси делается ныне?
Онуфрий, весьма довольный своей речью, сел, и все взоры устремились в мою сторону.

…Что же я вам скажу, люди, живущие вне времени? Как же я вам доступно объясню, что происходит «на Руси», когда я и сам не могу истолковать многое, что творится в стране, когда тут и там звучит слово «перестройка», а что это такое, никто не то, что объяснить, а даже понять не может! На одном из собраний в нашей конторе секретарь райкома битые два часа талдычил о перестройке, но так и не смог раскрыть суть этого явления. А на его последний вопрос ко всем присутствующим: «А теперь расскажите, как вы перестраиваетесь в вашем коллективе?», - весь зал уныло опустил головы, стыдливо отмалчиваясь от ответа по причине полного отупения от непонимания процесса. Все предчувствовали, что грядут огромные перемены, но какие конкретно, никто сказать не мог, только ощущение неясной опасности для всех и каждого довлело над всеми. «Не дай вам бог жить во времена перемен!» - говаривали древние. Скорее всего, именно это пугало людей, потому перспективы развития страны были далеко не радужными…


Обо всем этом я и рассказал наринцам, ничего не утаивая и не приукрашивая, стараясь между слов провести мысль о том, что не поддерживаю их стремление принять цивилизацию в нынешнем виде, не без радости замечая, как гаснут восторженные глаза молодых селян и суровеют взгляды взрослых.

- А правда, что у нынешнего царя, или как по-нынешнему, прежидента, есть метка на лбу? – Вопрос задала старушка, но все ее односельчане, что было неожиданно для меня, уставились на меня так, будто от ответа зависело очень многое.
После моего утвердительного ответа люди в соборной зашумели, как мне показалось, неодобрительно, затем та же бабка произнесла:
- Помяните мое слово – этот меченый еще натворит делов! До него было несладко, при нем будет тяжело, а после него еще хуже! – Тем самым она как бы подтвердила мои намеки о нецелесообразности единения с цивилизацией в настоящее время. Люди сидели молча и трудно было догадаться, о чем думает каждый.

- Ну что ж, время покажет, куда идти. – Онуфрий опять встал и, завершая собрание, обратился к народу: – А пока надо отметить прибытие еще одного человека в наше племя. Будем праздновать приезд Егора!

Люди враз повеселели, загомонили, замелькали руки над столами, бражка окропила наши усы и бороды.

Странный все же напиток – эта бражка! Не настолько она уж и хмельная, вкусом и ароматом сильно отличается от всего того, что я пил дома. Самое же главное, что после нее становится легко и весело! Это и не наркотик, ибо поутру не остается ни малейших следов вчерашнего празднования. Да и привыкания, как я заметил, нет. Надо порасспросить друганов про рецепт этого напитка, поди, они-то уж сумели это узнать за время здешнего проживания…


Вскоре столы были вынесены, лавки отставлены к стенам, музыканты с гуслями, балалайкой, дудочкой и бубном с колокольчиками вдарили плясовую, и народ упоенно вступил в пляску. Потом были песни, веселые и грустные, песнями же помянули ушедших, где прозвучали слова и про старца Славена. Упросили спеть и меня, друзья потребовали исполнить новые песни, вместе мы выступили вполне достойно, народу, как нам показалось, понравилось, потому расходились все вполне оживленно и с улыбками.


В моей избе (чувствуете – в моей!) мы засиделись далеко за полночь. Переговорили о многом, удалось поговорить с каждым.


Олег с первых дней в селе трудился день и ночь, одновременно на своем доме и на Юркином. Селяне активно помогали, потому заселение Олега произошло уже к середине зимы.


А вот Юране все доставалось значительно труднее, неусидчивый и чрезмерно общительный характер не позволял ему вкладывать в стройку все свои силы. Трата сил происходила одновременно по многим направлениям, включая и растрату себя на любовном фронте. Одно время по непонятным причинам нашего «рэмбо» вдруг окончательно покинули силы, и он засобирался обратно на Урал. Пришлось Евдокии применить все знаемые ей виды колдовства и способы обольщения, зато потом Юрасик превзошел себя самого – работа горела в его руках! Впрочем, горела не только работа. Видимо, Евдокия слегка перетрудилась в своем колдовстве, потому как резко порозовела и прямо вся светилась от счастья.


Сережка только по приезде понял, без чего он чуть не погиб в уральских краях. Маша устроила ему такую встречу, что он враз потерял всю свою меланхолию и до сих пор светится весь. Да что там - один лишь Машин поцелуй при встрече и мягкая ладошка Никитки мгновенно вылечили несчастного от всех болезней!


Только об одном я никак не решился спросить, но Оленка потом мне в двух словах разъяснила, почему у этих здоровых мужиков нет приплода – только после сочетания в Долине! А что, все верно – браки совершаются на небесах, то есть в Раю, а Раем для всех была именно долина Радости!


Что-то еще меня беспокоило, но Олег и тут пришел мне на помощь.

- Помнишь Алексея, ну, того, что намекал нам на какие-то тайны, мы еще на водопаде вместе купались? Оказался стукачем. Его наши люди вычислили и увезли с собой.
Я вспомнил, как Маша рассказывала, что люди Долины уже есть во многих органах власти, и понял, что «наши люди» - это и есть они, избавившие село от соглядатая.

За окном уже светало, когда мои друзья разошлись по домам.

Первый день оказался таким насыщенным новостями и впечатлениями, что я тут же провалился в сон…

ПОДГОТОВКА К ПРАЗДНИКУ

… и проснулся далеко не утром!
Выйдя в горницу, увидел сидящих за столом Оленку и Машу.
- С солнышком тебя, Егорушка! – Оленка подскочила ко мне и потащила к столу. Маша откинула рушник и налила молока в кружку.

Пока я ел ватрушки с брусникой и запивал молоком, девчонки рассказали мне, что мужчины ушли на водопад готовить место для празднования Ивана Купалы, будут делать мостки для купания, сколотят большое колесо для катания огня с горы и другие необходимые для такого праздника сооружения. Празднование будет через неделю.

У меня есть выбор: тоже участвовать в подготовке праздника или доделывать у себя стайку для скотины, на это никто коситься не будет, так как все понимают, что стайка – необходимая вещь.
Я выбрал водопад, и девчонки стали собирать узелок с едой.

Инструмент нашелся в кладовке: заботливые наринцы собрали его для меня «с миру по нитке». Ножовка и топор были хорошо наточены, лежали в руке как надо. Нашелся и скребок для ошкуривания бревен.

С инструментом и узелком я двинулся к водопаду. Со мной увязался и Никитка: «Я Егору самую короткую дорогу покажу, потом искупаюсь маленько и приду» - деловым голосом прокричал он провожающей нас Маше и засеменил по тропе.

Мужики лошадьми уже натаскали бревен к озерку, шкурили их и пилили на чурки. Олег с Юркой и Сергеем тоже были здесь. Мы с Сережкой двуручной пилой отпиливали концы по длине, какую заказывали нам мужики, строящие мостки, Олег с Юркой под руководством Федота мастерили бутафорское колесо, обматывали его тряпьем и пропитывали смолой, еще двое мужчин продольной пилой готовили прожилины для дорожек.


- Как спалось? – Сергей приостановил повизгивание пилы, вытер пот и лукаво глянул на меня. – Что снилось?

- Убей, не помню! – Я не врал, ибо на самом деле спал как убитый. – Я не знаю, какие чувства были у тебя, когда ты вернулся сюда, но я будто на родную планету попал. А сегодня уже вчерашний день кажется почти полузабытым. Все как в тумане.
- Ничего, втянешься. Тут ведь скучать некогда, трудиться приходится от и до, но главное, что я тебе хочу сказать, здесь никто никуда не торопится, конечно, если форс-мажор не подпирает. Все с самого начала делается крепко и надежно. Вот и этот стройматериал, который пойдет на праздник, потом весь перекочует в село и буде использован для ремонта построек тем, кто постарше. Скоро все село двинет в тайгу на грибы и ягоды, а там и сенокос подойдет – он здесь далеко. Дрова, в общем, уже почти у всех заготовлены, но зима ожидается холодной, придется в тайге валить сухостоины и таскать в дома. Работы всегда хватает, но повторю – все делается неспешно, размеренно и без выходных.
- А кто всем руководит? – Странно, что особого руководства я как-то и не заметил. Иногда Онуфрий командовал, но как-то несерьезно, что ли, будто бы только по праву старшего. А больше командиров увидеть не удалось.
- Да тут и командовать-то незачем! Каждый знает свое дело. Когда старец Славен умер, избрали нового главу села, теперь им стал старец Еремий. Думаю, что он в основном направляет жизнь наринцев, а уж нами всеми руководят старожилы, как Онуфрий, например.
- Что, и все прям-таки сплошные труженики и нет ни лентяев, ни правонарушителей?
- Да, ну как, поди, нет. Как же без них. Но, думаю, здесь с этим полегче. В селе почти все верующие, требования веры исполняют свято, а на соборе, я сам слышал, лентяям приходится не сладко.
- А сам-то ты как же, тоже стал верующим?
- Скорее да, чем нет. Теперь уже и на молебны хожу. Юрка тоже приобщился. Олег, правда, еще пока не определился, но здесь никто и не настаивает.

Скоро от берега чуть ли не до середины озерка протянулся мосток, колесо всем табором мы закатили на склон, а перед сооружением большого костра мужики решили перекусить.

Но перед тем все, не сговариваясь, поскидали с себя одежду и бултыхнулись в воду. С громким кряканием бородатые кержаки резвились в ледяной воде, плескались как дети и подрунивали над нами: «Не боись, в холодной воде не простудисся, все болезни – от ветра!». И все равно мы первые выскочили на берег, на солнышко, растерлись рубахами и расселись возле «стола». Мужики еще немного поплескались и тоже примкнули к нам.
- А я вот до сих пор никак не могу привыкнуть к этой воде. Видно, надо с детства начинать в ней купаться, чтобы холод не брал, - сказал Олег и еще раз осмотрел водопад и заводь.
- Это точно. – Один из мужиков с курчавой рыжей бородой, сверкая белыми зубами, грыз черемшу и лукаво усмехался. – Ну, мы-то еще ладно, мужики. А вот девки наши как этой воды не боятся? Плавают часами – и хоть бы хны! Ребятня вот тоже. Вон, гляди, Никитка, - мы уж давно на берегу, а он плещется, как карась, будто и не вода это, а молоко парное!

Федот разлил бражку по кружкам и глубокомысленно изрек:

- У нас уже запал не тот. А у девок да ребятни огонь в нутрях кипит, по себе помню. Я в детстве, бывало, днями тут пропадал, а ныне уже больше получаса и не вытерплю.
Хэ! Для него полчаса мало! Я-то посинел чуть ли не сразу, а он тут днями купался!
- Но ничего, в Радости накупамся всласть! – Федот встал, потянулся, подмигнул нам и выдернул топор 1из пенька. – Щас костер настроим и домой.

Шатер из жердей был сооружен и обвязан. Мужики закинули топоры на плечо, обвязали мешковиной пилы и ножовки, подхватили узелки и двинулись в село.

Никитка бежал рядом и сыпал вопросами:
- А мужики опять будут огонь высекать? А женщины огоньки по воде пускать? А можно и мне колесо с горы толкнуть? Через костер все будут прыгать, или опять нас не пустят? А цветок папоротника опять не найдут?..
- Ты, пострел, все загодя знать хочешь. Беги-ка лучше домой да передай тетке Глафире, чтоб на стол накрывала, мужики, мол, голодные идут.
Никитка тут же умчался, только рубашка между кустов замелькала.

А мне вдруг показалось, что я и родился здесь, в этой необыкновенной тайге; что эти вот коричневые стволы лиственниц, окруженные высокой травой, всегда шли рядом со мной; а синее небо в просветах между хвойными кронами всегда было надо мной, возвышая душу и наполняя сердце радостью бытия…


ПРАЗДНИК КУПАЛЫ

Праздник Купалы начался с утра. Люди надели все самое нарядное: мужики подбрили не совсем заросшие места на лицах, подпоясали отбеленные рубахи витыми цветными поясками; женщины светились улыбками, выставляя напоказ новые вышитые сарафаны и кокошники; девчонки вплели в косы ленты, а для того, чтобы ленты вились, потребовалось резко увеличить скорость движения, что и произошло – девушки носились по поселку без устали.

Работать в этот день не воспрещалось, но в качестве оправдания перед односельчанами многие хозяева подворий воткнули топоры в свои ворота, чтобы все видели, что сегодня хозяин празднует.

Постепенно к обеду народ начал стекаться к месту игрища.

Оленка начала теребить меня с самого утра. Откуда-то достала вышитую рубаху, полосатые портки, обвязала меня красным кушаком, привязала на гитару яркий бант, кружилась вокруг меня и все что-то подправляла и приукрашала. Любанька достала шляпу, сплетенную из камыша, напялила на меня и крутилась с зеркалом, шутливо приговаривая: - Ох, отобьют тебя у нас! Ох, отобьют! – На что Оленка со смехом отвечала: - Не отобьют! Мы сегодня цветок папоротника найдем, и никто нашего Егорушку отбить не посмеет!

В домах моих друзей царило то же самое возбуждение, что и у нас. Женщины, нацепившие свои наряды еще с самого утра, теперь обхаживали своих суженых со всем тщанием, на какое были способны.

Юрка, весь красный как рак, пыхтел на свою Евдокию:

- Что ты из меня попугая делаешь? Все равно краше других не стану, а если и стану, так не видать тебе меня как своих сережек, сбегу к менее вредным!
- Никуда ты от меня не сбежишь, красавчик! Где ты еще найдешь такую терпеливую и горячую, как я? – Девушка подлетела к парню и впилась ему в губы, да видно так обожгла, что Юрчик вытаращил глаза, обхватил девушку руками, приподнял и стал кружить с ней по комнате. – Отпусти, богатырь ты мой ненаглядный, уронишь, калекой сделаешь!

Олег ходил гоголем по дому и величественным тоном приказывал Варваре:
- А подай-ка мне вон тот поясок, что-то этот не гармонирует с моими глазами!
Варя, смеясь, брала новый поясок, подносила к Олеговым глазам и, склоняясь от смеха, отвечала:
- Слов-то умных ты много знаешь, а не ведаешь того, что поясок должен, как ты говоришь, гар-мо-ни-ровать - с рубашкой!

М
аша обихаживала Сережку с такими счастливыми и влюбленными глазами, что Юрка не раз взглядывал на Дусю и поднимал палец вверх – мол, учись, как надо мужа любить! Сережка и сам не сводил глаз с Марии, то и дело приобнимая ее руками.


Эх, как здорово, что не добралось сюда еще убожество фотографии! А то бы вот это искреннее чувство непременно бы превратилось в притворное позирование. Никогда не верил улыбкам с фотокарточек, гораздо радостнее видеть по-настоящему счастливые лица красивых людей. Хотя, вопрос, конечно, спорный, но от своего мнения не отступлюсь. Смотрю я на своих друганов и, честно скажу, не узнаю. Уж вроде бы я-то их знаю как облупленных, но вот такими я их вижу впервые – без панциря! Там, в городских трущобах, приходилось прилагать массу усилий – питейно-закусочных, в основном! – чтобы хоть на пару часов сбросить со своих корешей панцирь, за которым они скрывали свою истинную натуру. Прежде хорошо это удавалось в тайгах, не зря, видно, мы бродили по ним в свое время, а вот здесь все чувства «на голе», прятать-то их не перед кем!..


Никитке это быстро надоело, он бы давно уже сам сбежал на водопад, но ему была доверена гитара, потому он побаивался, что на водопаде заиграется с друзьями и забудет про драгоценную вещь. Потому носился вокруг нас, бренчал по струнам и, не переставая, ворчал: «Ну, скоро вы там?».


На озерке уже тут и там дымились костерки, зажженные от огня, высеченного кресалами; семьи, расположившиеся возле них, попивали брусницу и щелкали орешками; стайки девчонок в стороне плели из березовых ветвей венки, мастерили из папоротниковых кустов юбочки, готовили плошки для свечек.

Парни собирались группами, пересмеивались и косились на девчонок. Принаряженные, они явно тяготились бездельем. Руки их, привыкшие держать в руках рабочий инструмент, явно не находили себе места, в итоге ребята в стороне от общего сбора устроили борцовский турнир на поясах, как самый умеренный в деле порчи нарядной одежды. Побеждал тот, кому удавалось приподнять противника над землей.

- Юрка, ты бы сходил, показал им, как надо бороться, - Сережка с вполне серьезным лицом повернулся к Юрке, на что тот тоже вполне серьезно ответил, - не получится, земля жесткая!

На мой удивленный взгляд Сережка ответил: - А ты не знал, что у нашего «рэмбо» разряд по самбо? Он тут зимой турниры устраивал, так местные гераклы не раз плюхались на пол в руках нашего силача!

Вот те раз! А я и не знал, что «в тихом омуте…». Вот тебе и друзья, даже такой мелочи не знать.

– Дуся, а Юрка дома-то руки не распускает?
Ляпнул я, чтобы хоть перед собой-то оправдаться, но девушка совершенно спокойно ответила:
- Против моего взгляда еще никто устоять не мог, я любой силы не боюсь!

Ох и подруга Юрке досталась! А ведь он в ней души не чает, только и трындит: «Моя Евдокея, моя Дусенька, Доня моя…». Сколько он женщин перебрал, а вот на краю земли и нашел свою неповторимую! Или его нашли…

Ближе к вечеру народ стал кучковаться около возвышения, у озера. Девчонки, участницы представления, куда-то подевались, юноши, явно волнуясь и смущаясь, оглядывались по сторонам, а старшие уже расступались, освобождая путь старейшинам рода.


Отец Еремий поднялся на возвышение и осмотрел толпу. Против Славена он был гораздо моложе, хотя чувствовалось, что за плечами у него лет тоже немало, явно за сотню. Еремий дождался, пока стихнет ропот и негромко заговорил.

- Праздник Купалы издревле праздновался на Руси как обряд очищения. В предстоящую ночь вы все будете молиться за то, чтобы греховная тяжесть оставила вашу душу, чтобы святой огонь унес с дымом ваши страхи и немочи, а животворная вода вернула вам вашу молодость и взбодрила ваше сердце. Празднуйте, селяне мои! Пусть радость нашей Долины пребудет с вами, освящая весь дальнейший путь ваш и благословляя дела ваши. Помолимся за Долину нашу, за людей Радости, за детей наших!
Еремий перекрестился, и за ним вся толпа яро перекрестилась. Я, плохо понимающий в религии, заметил все же, что крестились люди двумя пальцами.
- А теперь, - Еремий поднял руку вверх, - да пусть явится огонь очищающий!

Вспыхнули небольшие костры возле озера у дальнего края, и свет от них в сгущающихся сумерках протянулся по воде в нашу сторону. Забренчали гусли. Из леса показались белые фигурки: обнаженные девушки, прикрывая грудь волосами, в юбочках из травы, осторожно ступали по земле, неся в руках плошки с горящими огрызками свечей.

Освещенные оранжевым светом костров, нимфы вступили на мосток и начали обрядовый танец, символизирующий священную силу огня. Огоньки в их руках плавно то взлетали к небу, то почти касались воды. Наконец, плошки были опущены на воду и поплыли в сторону костров, а девушки вошли в воду и вышли оттуда уже на берег совершенно обнаженными.
Тут же на мостки вбежали парни, встали попарно по числу девушек друг против друга и по команде Еремия стали толкаться плечами, чтобы столкнуть соперника в воду. Наконец, когда их осталось на мостках ровно половина, парни кинулись к девчонкам и подхватили их на руки. Тут же вспыхнул большой костер, те же пары закружились у костра, а вслед за ними в хоровод вступили и все остальные.
Искры взлетали к небу, народ с воодушевлением скакал у костра, будто прощаясь со всем неправедным и тяжелым, что было в прошедшем году.
Скакали и мы. Становилось жарко, рубахи летели в стороны, дудка и гусли под ритм барабана заводили народ все больше и больше; старцы стояли поодаль, улыбаясь этой фантасмагории огня и плоти… Не было иных чувств кроме необъяснимой радости и лихости.
Пот лил ручьями, уже хотелось пить и плескаться водой.

Постепенно костер стал меркнуть, и народ побежал к воде. И опять, как и у костра, люди хохотали; все плескались, брызгались водой и глотали ее кристальную прохладу.

Затем начались прыжки через догорающий костер. Он еще был широк и грозен, но промокшие люди смело взлетали над жаром, снова и снова крестились и опять взлетали до тех пор, пока не обогрелись и не обсохли.
Я сам так втянулся в это священнодейство, что с удивлением заметил, как перед каждым прыжком осеняю себя крестным знамением! Мало того – крестился и Олег!

Но вот постепенно все громче люди начали петь: «Обернись, колесо да на сотню кругов, укажи нам пути в храм небесных богов!». Под восторженные крики с противоположного склона помчалась вниз огненная колесница. Люди замерли, сложив руки на груди. Замерли и мы, внутренне молясь, чтобы колесо не упало, докатилось до конца, не погасив огонь. Пылающий же круг в одном месте споткнулся, пошатнулся, толпа в один миг стихла, будто бы от того, докатится круг до подножия или нет, зависела судьба каждого из здесь присутствующих, но удержался, постепенно выровнялся и пусть медленно, но докатился до воды и, как мне показалось, с облегчением рухнул в воду, подняв облако пара.

С криками восторга люди прыгали в воду, как в святой Иордан, горстями плескали водой себе в лицо и пили, как им казалось, святую воду…

Потом все сидели у своих костров и, потягивая бражку, вели разговоры, пели и плясали.

Я попеременно с Сережкой бренчал на гитаре, мы спели все свои любимые песни. Наши девчонки пели с нами; Оленка даже призналась, что наши песни – это и не песни даже, а наши молитвы. Олег, подумав, согласился – так и было на самом деле в той, прежней жизни, когда мы выбирались за город и меньше всего разговаривали, чаще всего пели, тогда души наши вырывались на простор и устремлялись туда, за горизонт, за мечтой…

Как мы ни сопротивлялись, девчонки утянули все же нас на поиски цветка папоротника. Поначалу мы поддались общему порыву найти священный цветок, но постепенно пары разошлись по лесу. Оленка в конце концов прижала меня к стволу лиственницы, впилась в мои губы и воспламенила мое желание так, что ни сыра земля, ни аукания искателей цветка, ни разгоравшийся восход не смогли разорвать наши жаркие объятия. Думаю, что не мы одни потеряли сознание в эту ночь, потому как то тут, то там слышались женские счастливые вскрики.

- Ты мой цветок папоротника! – задыхаясь, шептала мне девушка, обмахивая пушистыми ресницами мое горящее лицо.

ЧУЖАЯ БЕДА РОДНАЯ

Домой мы вернулись, когда солнце стояло довольно высоко. Наскоро перекусив, завалились спать и спали бы до вечера, но ближе к обеду нас разбудила зареванная Евдокия.

Заливаясь слезами, она сообщила, что ребята, забравшиеся ночью в поисках цветка папоротника далеко в тайгу, наткнулись на чужого человека, который перед тем, как потерять сознание, сообщил, что их плот, на котором они сплавлялись, перевернулся в пороге, и весь экипаж, возможно, погиб.


Олег, Юрка, Сергей и еще несколько парней уже седлали лошадей, спешно грузили на них веревки, сети, топоры, пилы и прочие необходимые в таких случаях вещи. Нашлась и резиновая лодка, правда, одноместная, но в таком деле и такая сгодится.


Онуфрий и Еремий подробно рассказали, где этот порог, как к нему добраться и где, возможно, окажутся утопленники, если действительно есть такие. Объяснили также, где по берегу стоят зимовья, возможно, люди могут быть и там. Приказано было скакать во всю прыть, а основная помощь придет позднее.


Река была неблизко, человек, раненый и усталый от горя, скорее всего, шел к нам не один день.


Спустя несколько часов быстрой езды мы выскочили на берег далеко ниже порога, это и помогло найти нам еще одного человека, едва живого, сильно побитого, с переломами обеих ног. Его красный шлем на мгновение мелькнул между огромными валунами, но зоркие глаза одного из парней успели увидеть его. Ледяная вода спасла человеку ноги, но не пожалела замерзающее тело.


Он лежал наполовину в воде, сердце едва билось. Олег, взявший на себя право врача, определил, что вначале нужно наложить на ноги лубки, а потом уже транспортировать человека в поселок. Двое остались накладывать шины, а мы ринулись вверх на поиски остальных.


Еще двоих нашли сразу. Мертвые тела качались в заводи лицом вниз: юноша и девушка. Их пробковые оранжевые спасжилеты только для этого и годились, в кипящих же бурунах спасти людей они не смогли, люди в пенной воде просто захлебнулись. Возможно, что ребята до самого конца помогали друг другу как могли, потому и оказались в одном месте. Лица их были побиты настолько, что определить черты лица было почти невозможно.


Еще один труп мы нашли на другом берегу. Это была девушка. Она из последних сил обняла торчащий из воды камень, но сил не хватило, и девушка так и осталась возле камня, сцепив пальцы вокруг его вершинки.


А еще в пороге мы увидели плот. Страшный напор воды перевернул его и поставил вертикально, прижав к подводному камню. Так он и торчал как памятник жертвам стихии.


Больше мы никого не нашли, хотя со слов мужчины, найденного в купальскую ночь, в экипаже было шестеро. Мы облазили все берега, с риском для жизни ребята обсмотрели берега с надувной лодки, искали со скал, надеясь увидеть оранжевые пятна спасжилетов глубоко в воде, но тщетно…


К тому времени из поселка прибыла помощь. Сменившие нас мужики стали думать, как добраться до плота, чтобы спасти привязанные к нему вещи, в которых могли бы быть и документы потерпевших, а мы устроили носилки, подвесили их посредине между идущих друг за другом лошадей и медленно двинулись в поселок.

Мужчина, с лубками на ногах, напоенный горячим чаем, растертый спиртом и завернутый в одеяло, слегка порозовел, терпеливо молчал всю дорогу, но к моменту приезда в село опять впал в кому.

Никуда, кроме как ко мне, поместить я его не разрешил, и мои девчонки впряглись в круглосуточную службу по спасению человека.


Наутро вернулись мужики, оставшиеся на реке, привезли еще одно тело. Мужчина добрался все-таки до зимовья, но совсем немного не дожил до спасения. Сумели столкнуть в воду и плот, закинув на него аркан, документы и деньги были целы, даже не пострадали, завернутые в пленку.


Все село собралось у домов, где шла борьба за жизнь людей, попавших в страшную беду. Каждая семья принесла все, что посчитала нужным для лечения несчастных, днем и ночью, сменяя друг друга, женщины дежурили у постелей больных.

Оба мужчины, кроме того, что получили переломы и многочисленные гематомы от ударов подводных камней, пылали жаром от воспаления легких.

Из документов выяснилось, что группа была сформирована в Волгограде, опыта путешествий по Сибири не имела, хотя общий опыт сплава по рекам был немалый. Мы и сами поняли, что, судя по тому, в каких спасжилетах да еще без гидрокостюмов ребята решились на сибирский сплав, опыта прохождения северных рек у них не было. Руководителем группы был как раз тот мужчина, что добрался до зимовья, а главной причиной его смерти, вдобавок ко всему прочему, вполне мог быть жуткий стресс из-за смерти его подопечных.


Горем был охвачен весь поселок. Многие женщины плакали, мужики молча и, казалось, злобно стучали топорами, даже ребятишки перестали бегать и шуметь.


Станислав, тот, что лежал у меня в горнице, никак не мог выйти из комы. Любаня моя круглые сутки была возле него. Как ни гнали ее женщины, уговаривая отдохнуть, она не уходила, умудряясь поспать тут же, в закутке, у кровати больного.


Вениамин, принесший весть о трагедии, слегка оклемался, но все время молчал, отвернувшись к стене. Пил и ел из рук женщин все, что они ему давали, терпеливо сносил все процедуры, что с ним проводили, но молчал.


Остальных похоронили возле устья той реки, где произошла трагедия, на высоком берегу. Деревянный крест стоял, видимый с обеих рек, и изредка капитаны судов, идущих по Лене, завидя его, длинно гудели в свои сипящие трубы. Женщины-плакальщицы так искренне оплакивали погибших, с такой болью причитали над телами, у всех пришедших было такое искренне горе в глазах, что было ясно – наринцы как огромное несчастье восприняли чужую беду, будто бы хоронили своих близких. Такого количества в один раз погибших, да еще совсем молоденьких, они ни разу за свою жизнь не видели, и от этого горе их было бесконечным.


Смерть кружилась вокруг оставшихся в живых людей, то приближаясь, то ненадолго отступая, но жители поселка, вступившие в, казалось, неравную схватку с костлявой старухой, не отступали.


Однажды Любаня, из-за бессонных ночей потемневшая лицом, исхудавшая, а потому еле стоящая на ногах, вдруг вбежала к нам в спальню и радостно воскликнула: «Он спит!». И вправду, юноша спал. Тяжело, весь мокрый – но спал. Его спутавшиеся рыжие волосы прилипли ко лбу, а усыпанное веснушками лицо слегка корчилось от терзающих тело болей.


Вениамин же продолжал молчать. Смотрел на женщин, пытавшихся его разговорить – и молчал. Сима, одна из девушек, тоже сутками сидевшая возле больного, при виде молчащего парня, смотревшего на нее почти ясными глазами, плакала навзрыд, приговаривая: «Венечка, ну скажи хоть словцо! Ведь ты же уже почти выздоровел! Поговори со мной!». Веня все также безотрывно смотрел на девушку, казалось, его темные глаза под черными вразлет бровями все понимали, скорбно изогнутые губы будто бы пытались сказать чего-то – но он продолжал молчать. Мужчины соорудили для больного каталку, вывозили на воздух, парень смотрел на дальний лес и молчал.


Стас тоже пошел на поправку, жар уже немного спал, парень уже не метался по кровати, но в сознание не приходил.

Поселок в эти дни притих, пересказывая друг другу, как там дела, у больных. Усть-Нара, казалось, превратилась в большой госпиталь…

ВОСКРЕШЕНИЕ

Но пришел день, день большой победы!

Стасик, укутанный по горло заботливыми Любавиными руками, сидел на крыльце в своей деревянной каталке и смотрел на село. Говорить ему удавалось еще с большим трудом, потому он молча взирал на людей, пришедших посмотреть на выздоравливающего.


Любаня, держа в своих руках до сих пор еще не избавившуюся от синяков руку Стаса, улыбалась улыбкой победительницы и коротко отвечала на вопросы сельчан о здоровье своего подопечного.


Вскоре сюда же из дома, где лечился Вениамин, прикатили каталку с ее хозяином и поставили напротив каталки Стаса. Вначале ни один из парней ни одним мускулом на лице не показал, что узнал друга, но вскоре первым среагировал Стас. Он подался вперед и из его уст прозвучало: «Венька!». Любаня тут же кинулась к нему, боясь, что от волнения парню будет хуже, но Стас безотрывно смотрел на Вениамина, будто вспоминая что-то.

Сима, тоже держа парня за руку, воскликнула: «Веня, глянь, это же друг твой Станислав!» - и показала на парня.
Неожиданно все окружающие заметили на щеках Вени… слезы! Сима бросилась их вытирать, но парень отстранил ее руку и опять уставился на Стаса.
Оба мужика сидели и смотрели друг на друга.

Тяжелую тишину вдруг прервал рокочущий бас Онуфрия.

- Вы что же, мужики, аль не признали друг друга? Венька, это же друг твой Стас! Давай, пожми ему руку!
Все враз замолчали, а глаза Вениамина неожиданно прояснились, он вгляделся в Стаса и… протянул ему руку! Мы подкатили каталки вплотную, и парни обнялись так, что у женщин выступили слезы. Слезы переросли бы в рыдания, но тот же Онуфрий гулким голосом приказал: - Ну-ка, быстро принесите горячего чаю, праздновать будем!

Сима и Любаня поили ребят с ложечки чаем, а те безотрывно смотрели друг на друга и, всем казалось, что они улыбались. И на самом деле, лица парней чуть разгладились, хотя про улыбку на изможденных лицах говорить еще было слишком рано.


С этого дня парни стали, хотя и медленно, но поправляться. Веня уже был не так хмур, а Стас пытался говорить, но только Любаня понимала его бессвязную речь, да и то не всегда.


Как видно, стресс, пережитый ребятами в пороге, оказался настолько сильным, что лишил памяти обоих. Сима однажды вбежала к нам в дом и в панике спросила:
- Веня немного заговорил, но спросил, где остальные? Я не знаю, что ответить.

Мы ей посоветовали сказать, что она расскажет об этом позже, но прибежала Любаня с прогулки и сообщила, что Стас спросил то же самое. Мы подумали и решили, что пусть девушки молчат пока, а там видно будет.

Вениамин и Стас вскоре прекратили спрашивать про своих, то ли поняли, в чем дело, то ли тоже решили подождать с расспросами…

Вскоре дело быстро пошло на поправку, молодые организмы стремительно восстанавливали силы, и пришел день, когда мы, Олег, Сергей, Юрка и я свезли их вместе и рассказали все, как было. Может быть то, что мы тоже не по наслышке знали, что такое водный сплав, или ребята увидели в нас родственные души, но все выслушали молча и попросили по выздоровлении сводить их на могилку товарищей.
Мы долго молча сидели все вместе, каждый по-своему переживая те минуты трагедии, что разыгралась в окрестностях Усть-Нары…


ВРЕМЯ СБОРОВ

Между тем июль подходил к концу, приближалось время выезда к началу тропы в Долину Радости.
Все дни, помимо работ топором и ножовкой на своем доме, сенокоса я готовился к походу. Из одежды все было как-будто собрано – селяне нанесли мне всего, что было необходимо для выживания в приполярной тайге, но у меня был и свой опыт выживания в диких условиях, да и друзья мои занимались тем же, потому подготовка шла на многих фронтах.

Подружки наши, те вообще все дни сидели за шитьем: кто обшивал собачьим мехом утепленные ичиги; кто готовил меховые рукавицы - работы было много.

Труднее всего пришлось Маше с Сергеем, ведь они шли вместе с Никиткой, потому Маша прихватывала еще и ночи, чтобы снарядить мальчонку для трудного пути.

Кроме нас четверых в Долину шли еще три пары, поженившиеся еще в прошлый раз и имеющие поэтому полное право поселиться в Долине, что они и собирались сделать. Мужики крепкие, опытные, уже испытавшие на себе злой характер тундры и заболоченной тайги.

На все наши, покрытые рябью волнения, вопросы они убежденно гудели, что все будет нормально, хотя и придется потрудиться. «Хотя, - как выразился один из них, - год на год не приходится, может и под ведро попадем». При этом то, что с нами идут дети, их нисколько не волновало. «Робята-то ишшо легче переносят трудности, а вот женщины…» - тут мужики смолкали и переводили разговор на другое.

Насколько мы поняли, по реке мы пойдем почти до самой тропы к Долине. При этом надо подгадать так, чтобы ледостав не застал нас раньше, чем мы доплывем до тропы. Но и загодя появляться на тропе не стоит, болота еще будут непроходимы, а с питанием сильно не разгуляешься. Одна надежда на капитана грузовоза, который сам из бывших наринчан, потому и берет нас довезти до тропы бесплатно. «Уж он-то знат, когда лед станет!» - убеждали нас мужики, хотя и почесывали затылки и морщили лбы.


Больше всего волновались девчонки. С самых пеленок они слышали о Долине, этот рай постоянно стоял у них перед глазами, да еще их сердечко билось от того, что там, в Долине, свершится то, ради чего они ластились к нам и шили подвенечные платья.


Как-то сидя в Олеговых палатах и потягивая бражку, мы задумались о том, - а когда же мы вернемся обратно? Юрасик тут же высказался, что лично ему и Евдокии торопиться некуда, поживут там год-другой, а там видно будет, может быть и останутся там. В общем-то мы тоже были не против такого хода событий.


Мы почти так и решили, но однажды Олег пришел от отца Еремия и задумчиво произнес:
- Еремий надеется, что я вскоре вернусь обратно, не нравится ему обстановка в России, опасается он, что грядущие перемены непосредственно коснутся их села, и здесь нужен будет человек, более него разбирающийся в надвигающейся опасности. Все же я и остался здесь именно из-за этого – помочь радостинцам в трудное время. На днях он получил известие от своих людей, живущих на большой земле, что перемены в стране уже начались и далеко не в лучшую сторону: прилавки пустеют, заводы стоят, черные силы злобствуют. Поток грузов по Лене слабеет, обмен с капитанами торговых судов вести стало трудно, придется пропитание искать в тайге.


И тут он, помолчав, добавил, разделяя каждое слово:

- Возможно, что вам придется остаться в Долине навсегда, непрестанно трудясь на ниве обновления крови населения радостинцев… По крайней мере, до лучших времен… - Олег грустно улыбнулся.

Странно, но паники в душе я не ощутил никакой! Главным сейчас было добраться до Радости, а там уж видно будет, как вести себя дальше.
Юрка с Сережкой тоже не выказали большой тревоги.

Новизна звала!

НОВЫЕ «РАБЫ ЛЮБВИ»

Вениамин со Станиславом уже пришли в себя. Веня стал немного ходить, Сима как могла рассказывала ему о поселке. Станиславу моя Любаня не разрешала вставать ни под каким соусом, освободила сиделок от забот, сама управлялась во всем.
Юрка заметил это и без обиняков ляпнул:
- Никак приглянулся он тебе, Любавушка? Оленка-то отощает, обслуживая в одиночку Егорку нашего, бугая чернобородого!
Девушка покраснела, но острый язычок сделал свое дело:
- Оленка-то, может, и отощает, а вот Дусенька твоя что-то никак похудеть не может, видать, слабоват ты в некоторых местах!
Юрка фыркнул как кот, получивший лапой по морде, но быстро сориентировался и со смехом продолжил: - Ну, раз Оленка рада отощать, то ты уж следи за своим золотоволосым, а то ведь девки живо его умыкнут, больного с постели подымут!

Село в полном составе уходило днем по ягоды. Возвращались с полными туесами, кормили выздоравливающих черникой, голубикой, малиной, приносили жбаны с брусникой свежей и моченой. Стасу сильно приглянулась давленая жимолость с сахаром, он не принимал даже миллиграмма мумия без ягод, так Любаня постоянно получала от подружек полные жбаны фиолетового сиропа. Веня мог бы уже и сам ходить в лес, но Сима уже имела столько бочонков с любимой парнем моченой брусникой, что трудиться собирать ягоды не было никакой необходимости.


Как-то, сидя на крыльце со Стасом, мы смотрели на дождь, и тут парень спросил:

- Мне до сих пор непонятно, вы местные или приезжие?
Пришлось рассказать ему все, откуда есть пошла наша здешняя эпопея. Утаил я только то, как мы познакомились с Машей.
Стас долго молчал, хмурил свой в мелких веснушках лоб, наконец, задал, видимо давно мучивший его вопрос.
- А Любава – твоя девушка?

Тут помолчал и я. Парень пытливо всматривался в меня и ждал, как мне показалось, в волнении то, что я скажу.

Прямой ответ у меня не получился, и пришлось рассказать ему все, начиная от той первой бани, в которой нас мыли местные красавицы в первый день. Стас покивал головой, но, похоже, до конца так и не понял, почему у меня две девушки.

А мне подумалось вдруг, что с Любавой, скорее всего, пора расставаться. Выхоженный в муках золотоволосый веснушчатый парень, видимо, все более и более завладевал ее сердцем. Да и Любава-краса, похоже, начала волновать сердце таежного бродяги.


Оленка тоже как-то вечером с грустинкой проронила:

- Я рада за Любаву, только бы Стасик все правильно понял.

Между тем и Сима не отходила от своего Венечки, и я подумал – как же трудна женская доля, если в таких мучениях приходится находить себе мужа, а потом удерживать его своими чарами! Но с другой стороны – вон их сколько, местных парней, и нисколько они не хуже тех же Вениамина и Стаса, да, честно говоря, и нас с друзьями, чтобы вот так изводить себя, полностью отдаваясь пришлым мужчинам. Не святой же завет отцов всемерно омолаживать кровь племени и завладевать чужаками только ради похода в Долину здесь причиной! Видимо, есть еще что-то, продиктованное женщине свыше, чтобы она отдавала все силы на завоевание таких, как мы…


СКОРБНОЕ ПРОЩАНИЕ

В один из дней теплоход привез родителей ребят, погибших на сплаве.
Все три дня, пока убитые горем мамы и папы оплакивали своих кровинушек, сельчане были с ними, заботились, как могли. Вместе с родителями приехали и следователи из районной прокуратуры, но смутное время уже брало свое; они наскоро обследовали место трагедии, опросили Веню со Стасом, как было дело, и на второй же день отбыли восвояси. В прежние годы они бы землю рыли в поисках виновных, а в нынешнее, безалаберное время, никаких дел заводить не стали, не захотели, скорее всего, тем более что группа не отметилась в контрольно-спасательной службе, все было ясно и без расследования.


Веня со Стасом несколько раз объясняли родителям своих друзей о произошедшем на реке, но все равно от одной из родительниц услышали такое:

- Как же вы могли в этот страшный порог брать с собой девочек? Ну, вы-то, ладно, парни, но девочек же можно было оставить на берегу!
Раздавленная горем мама, потеряв над собой контроль, нашла в этих побитых рекой, с переломанными руками и ногами, парнях виновников беды.
Ребята и так чувствовали горечь вины за погибших друзей, потому им пришлось проявить немалое мужество, чтобы выдержать такие нападки.
Родители спасшихся юношей оправдывали своих детей, как могли, а в моменты, когда оставались с ними наедине, не переставали обнимать и нацеловывать своих чудом избежавших смерти мальчиков.


Выговорившись, родители постепенно притихли, унося в душе непреходящее горе. К моменту отъезда селяне нанесли кучу гостинцев, заверили, что могилка всегда будет ухоженной. Родители, видя такое искренне сострадательное отношение к себе и скорбному кресту на устье, проникновенно взирая на то, как истово молятся селяне за упокой души их несчастных чад, убедившись, с каким самопожертвованием Серафима и Любава ухаживают за Веней и Стасом, отбыли в Усть-Кут, увозя с собой наряду с личным горем теплоту сердец наринцев и множество узелков с подарками.


Родители Вени и Стаса задержались еще на пару дней, и, только лишь окончательно убедившись, что красавицы-сиделки не дают и пылинке упасть на головы выздоравливающих парней, тоже отбыли на родину, взяв с ребят слово, что те вернутся домой, как только сумеют ходить.


Возле скорбного креста остались скромно зеленеть два молоденьких кедра и две юных лиственницы. Зная жителей Усть-Нары, я был уверен, что на могилке всегда будут цвести цветы, и память о детях, погибших неподалеку, надолго останется в сердцах наринцев.


ВЫСТУПАЕМ

Пришло время собираться в дорогу.
Сентябрьские заморозки примяли траву и приступили к раскраске леса. То тут, то там, после морозных ночей, вспыхивали яркими красками рябины, осины и кустарники.

Как и положено, в день отправки с утра зарядил мелкий ситчик, скрыв в тумане окружающие горы. Совершенно правильное поведение погоды было залогом того, что задуманное нами совершается верно и вовремя.


Насобиралось нас, ходоков, восемнадцать, включая детей. Идущие с нами наринцы Афиноген (все звали его Финя), Варсавий (Сава) и Прол с женами и детьми не выказывали ни грамма волнения.

- Так ноне-то не то, что даве, уже не пешком поперек Сибири пойдем, а по воде. А там и избы по тропе, да и встречать нас будут на берегу и у взъема. Доберемся, не тушуйтесь. Главное, чтобы зима не шибко лютовала, морозец-то нам дорогу выстелит, а вот метель ни к чему. Но метель мы в избах переждем.
Спокойное гудение бородатых великанов, по-моему, не было притворным, потому сборы были спокойными, и ко дню отправки все было собрано и надежно упаковано.

Как всегда провожало нас все село. Люди, принаряженные по случаю радости от того, что их дети возвращаются к далекому, но родному гнездышку, стояли под дождем и не скрывали радости. Родители девчонок обцеловывали и обнимали нас, снова и снова перечисляли родственников, кому мы должны были передать привет. Онуфрий с Федотом о чем-то тихо переговаривались с Олегом, Глаша тискала Никитку и смахивала слезинки с ресниц.


Отец Еремий перекрестил каждого из нас, сказав на прощание:

- Теплой дороги вам, дорогие наши ходоки! Берегите друг друга, особливо детей, мы будем молиться за вас, всеми думами будем с вами. Радостинцы уже ждут вас не дождутся. Если вернетесь, будем рады, как рады будем, если вы и останетесь в Долине. Радости вам, дорогие наши!

Как здесь было принято, провожали до околицы, не было здесь «намыливания петли разлуки», как иногда бывает, потому дальше, до пристани, мы двигались только с конными провожатыми.

Были на проводах и Любаня со Стасиком. Девушка держалась мужественно. В любой момент она могла бы пойти вместе с нами, и от того, что она никак не могла бросить своего золотоволосого, на лице девушки одновременно отражались тени ее внутренних переживаний - желания пойти в Долину и невозможность оставить приворожившего ее парня.

Эх, Любаня, Любаня, милая моя девчушка! Дай-то бог, что Стас не сможет забрать свое сердце из твоих мягких ладошек! Сумеешь ли ты его присушить к себе, как удалось это с нами нашим девчонкам? Откликнется ли солнцеволосый на твой зов, развернется ли в его душе мечта о Радости, сумет ли он сменить свою южную горячую землю на северный покой?


Последние дни и события не давали нам повода для веселья, но сейчас душа моя опять начала млеть, как было в тот раз, когда у меня в руках оказался билет на поезд до Усть-Кута. Опять у меня внутри трепетал холодок волнения перед неизведанным, что с каждым часом неотвратимо надвигалось на меня; взрастало состояние необъяснимого счастья прикосновения к тайне; вновь возвращалась жажда преодоления, свойственная людям «не из породы горемык».


Юрка бегал от одного к другому и, приподнимая заготовленные нами в дорогу тюки с поклажей, непрестанно тараторил:

- Да, маловато нацыганили, барахольщики! А если рейс затянется, чем приторговывать будете? Нет, чтоб бражки поболе взять, было б что на сухари менять!
- То ли у тебя тюк поболе? – Афиноген вернулся с галечника, отнеся свою поклажу ближе к воде. – Че ж ты, коли все знашь, не припас еще пару бочонков для обмену?
- Так ить Евдокеюшка не дала, грит, мол, тебя ишшо тащить, ведь не удержисся, все сам вылакаешь! – Юрка смешно передразнил девушку, за что тут же получил по шее.

Люди шутили, смеялись, гася всплывающее волнение.

Оленка моя прижималась ко мне, и я чувствовал, что в душе моей девочки полыхает пламя восторга перед неизвестностью. Варя тоже не отпускала руку Олега, зато Дуся выговаривала Юрке:
- Сходи, побразгайся в воде, охолонь, а то ведь сгоришь как порох. Язык сполосни, прополощи свою главную орудию, ведь молотишь уже который час без передыха!
Юрка, отмахиваясь, загоготал:
- Ну, мать, ты сказанула! Да нето бражки у нас нет язык споласкивать? Вот на барже и сполоснем!
Все вещи уже лежали горой у кромки воды, мужики еще раз пересчитали тюки, чтобы при разгрузке не потерять что-либо и уселись на валуны, поглядывая на скалу, из-за которой вскоре должна показаться наша баржа.
- Волнуетесь? – Я подсел к Сережке, на коленях которого восседал Никитка.
- Мамка, вон, волнуется, - Никитка грыз морковку и потому слегка шепелявил. – А мы, мужики, свое дело знаем – придет баржа, будем вещи грузить!
- Верно, сынуля. – Сергей взглянул на улыбающуюся Машу. – Маша моя уже которую ночь не спит, все чего-то шьет да подшивает.
- На барже выспимся, - махнула рукой Маша. – Хорошо, что дождь прошел, чай по теплу до места доберемся.

Помня, как Маша всегда точно предсказывала все, что нас ждало впереди, я посмотрел на серое небо, на плещущуюся о камни воду и вдруг с ясностью понял, что мечта наша дойти до Радости непременно сбудется! Залогом тому были и спокойно разговаривающие наринские мужики, и Машино мечтательное лицо, и аппетитный хруст морковки на Никиткиных зубах, и играющие у воды ребятишки-наринцы…

vin144 1

По поводу скачки архива романа пишите Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

***

 

ДАЛЬШЕ

.